Февраль семнадцатого. 25 февраля. Всеобщая забастовка - «Новости дня»

{short-story limit="540"}

По сообщению пристава 1-го участка Выборгской части:
«25 сего февраля все заводы, находившиеся в районе вверенного мне участка, не работали и были закрыты. Рабочие собирались около них, но уличный порядок ими не нарушался»[1]
Если в первый день Февральской революции бастовало 128 388 рабочих с 49 предприятий, во второй день - 214 111 рабочих с 224 предприятий, то на третий день забастовало уже 304 945 рабочих с 421 предприятия. Это была уже всеобщая забастовка рабочих Петрограда[2].
С утра по всему Петрограду были расклеены объявления Хабалова:
«Последние дни в Петрограде произошли беспорядки, сопровождающиеся насилиями и посягательствами на жизнь воинских и полицейских чинов. Воспрещаю всякое скопление на улицах. Предваряю население Петрограда, что мною подтверждено войскам употреблять в дело оружие, не останавливаясь ни перед чем для водворения порядка в столице»[3]
Тем не менее, не смотря на угрозы командующего Петроградским военным округом, 25 февраля рабочие выступили, и полиция охарактеризовала этот день, как «чрезвычайно тяжёлый в действиях столичной полиции по прекращению уличных беспорядков, по жертвам, принесенным ею при исполнении долга службы (убит пристав, тяжело ранен полицмейстер, ранено несколько других чинов полиции), а также по тем отдельным случаям проявления войсковыми частями, участвовавшими в нарядах, пассивности и даже нетерпимости в отношении к деятельности чинов полиции по восстановлению нарушенного порядка и спокойствия в столице»[4].
По собственным признаниям полицейских карателей им в этот день было тяжело. Мало того, что демонстранты смели оказывать сопротивление, убивая и раня доблестных чинов полиции (при этом полиция не считает нужным ни вести подсчёт убитых и раненых от её действий, ни вообще упомянуть о жертвах со стороны рабочих), так ещё в рядах карателей наметился раскол. В этот день полиция выделяет среди войсковых частей не только пассивные, но и враждебные, которые пресекают карательные действия полицейских частей.
Готовясь к новому революционному дню, рабочие учитывали опыт предыдущей борьбы. Для защиты от полицейских и казачьих нагаек и шашек под верхнюю одежду надевали плотные ватники, полушубки; обкладывали спину, плечи и шею мешковиной или ветошью. Отдельные рабочие, умудрённые опытом 1905 года, изготавливали нечто вроде каски, загибая под размер головы металлическую пластину. Такая полукаска, надетая под головной убор, давала дополнительную защиту от карателей. Выходя на демонстрацию, рабочие набивали карманы гайками, болтами и другими мелкими металлическими предметами, которые пускали в ход при столкновениях с полицией. В ночь на 24 и на 25 февраля на Большом Сампсониевском проспекте, у завода Новый Лесснер и у Нижегородской улицы специально, чтобы сделать невозможным движения казаков и конных городовых, на мостовых были рассыпаны стальные шипы. К 25 февраля многие рабочие-выборжцы были вооружены самодельным холодным оружием (ножи, кинжалы, крюки для стаскивания с лошадей). Огнестрельное же оружие имелось только у рабочих боевых дружин[5].
Утро началось с заводских митингов. По воспоминаниям рабочего-большевика Кондратьева, побывавшего на утреннем митинге завода Новый Парвиайнен, мастерская была до отказа забита рабочими. Выступали большевики, меньшевики, эсеры, которые призывали рабочих к продолжению забастовки и выступлению на Невском проспекте против войны и самодержавия[6].
Но не только на заводах собирались и организовывались рабочие. Рабочий Металлического завода Рябов вспоминал, как с самого утра он с несколькими молодыми рабочими зашёл в трактир «Друзья» на Безбородкинском проспекте. Основная масса рабочих собралась на втором этаже трактира — в бильярдной. Столпившиеся рабочие слушали агитаторов. Сначала выступал неизвестный Рябову человек «в ватной тужурке и замасленной кепке» — он говорил забастовках и демонстрациях, прошедших 24 февраля. Затем в трактир зашёл большевик Гаврилов - рабочий с завода «Розенкранц» - и зачитал листовку большевиков. Проект этой листовки был написан известным большевиком-литератором Ольминским и доставлен из Москвы в Петроград. Утром 25 февраля на Сердобольской улице, в доме №35 Русское Бюро Центрального Комитета (РБ ЦК) большевиков доработало листовку, а Петербургский Комитет (ПК) большевиков напечатал её в нелегальной типографии, здесь же на Выборгской стороне. В ней говорилось о преступной империалистической бойне, развязанной царём и буржуазией, и о том, что добровольно они войну не прекратят:
«Либералы и черносотенцы, министры и Государственная Дума, дворянство и земство – все слилось во время войны в одну озверелую шайку.
Царский двор, банкиры и попы загребают золото. Стая хищных бездельников пирует на народных костях, пьет народную кровь. А мы страдаем. Мы гибнем. Голодаем. Надрываемся на работе. Умираем в траншеях. Нельзя молчать!
Все на борьбу! На улицу! За себя, за детей и братьев!»
Листовка призывала рабочих продолжать забастовку и выходить на улицу для открытой борьбы против царизма и буржуазии. Под впечатлением большевистской прокламации рабочие стали выходить на улицу, где к металлистам стали присоединяться рабочие Арматурной-электрического завода. На углу Тимофеевской улицы и Безбородкинского проспекта состоялся короткий митинг. После него рабочие образовали большую колонну и с песнями двинулись к Литейному мосту[7].
Чтобы воспрепятствовать проходу к Литейному мосту военно-полицейские заслоны были выведены на основные магистрали Выборгского района. Демонстрации рабочих были встречены на переулке Бабурина; на Большом Сампсониевском проспекте у клиники Виллие; на углу Боткинской и Нижегородской улиц; на углу Финского переулка и Нижегородской улицы. Во всех случаях войска уклонились от столкновений с рабочими (казаки и 9-ый кавалерийский полк), оставив один на один с демонстрантами полицейские части. Полиция, в лице конно-городовой стражи, не выдерживала этих столкновений и к 10 часам утра рабочие колонны подошли к Литейному мосту. У Литейного моста вновь, как и 24 февраля, разыгралось сражение между военно-полицейским заслоном и рабочей манифестацией. В результате заслон был прорван, и рабочие прошли в центр через Литейный мост, при этом часть рабочих всё же перешла Неву по льду, преодолев заслоны на Пироговской набережной.
Невский район отметился забастовкой Обуховского сталелитейного завода, выйдя всем рабочим коллективом в 17 000 человек на улицу с красными знамёнами и пением революционных песен. О выступлении рабочих-обуховцев полицейский пристав бодро докладывал в своём донесении, что рабочие, выйдя на улицу, сняли по пути рабочих карточной фабрики, фарфорового завода и других предприятий, однако, на проспекте Михаила Архангела «толпа» была разогнана нарядами полиции с применением нагаек и обнаженных шашек, «которыми наносились удары плашмя» при этом был задержан «флагоносец» рабочий Обуховского завода Михаил Масальский, а флаг отобран[8].
Рабочие же свидетельствуют, что в этот день полиция не смогла «рассеять» манифестацию обуховцев. Сама забастовка началась не гладко и потребовала усилий большевиков и сознательных рабочих. По воспоминаниям литейщика с завода Анчар большевика Онуфриева, с утра 25 февраля Обуховский завод бастовал еще не в полном составе. Решили снять с работы оставшихся обуховцев. Брат Онуфриева – Андрей, пользовавшийся авторитетом у рабочих Обуховского, сагитировал рабочих минной мастерской на забастовку. Затем общими усилиями остановили ремонтников, пушечную и станочную мастерские. В ходе борьбы за единство действий на агитатора-большевика напали черносотенцы, но вовремя подоспевшие рабочие освободили большевика, сами же черносотенцы вынуждены были спешно ретироваться[9]. Присоединилась к забастовке и мастерская полевых орудий. Таким образом, забастовал весь Обуховский завод.
У заводской проходной собрался митинг, на котором сначала говорил приезжий агитатор, а затем выступали свои ораторы. Решили двинуться в центр. Вышли на Шлиссельбургский проспект огромной процессией с революционными песнями. Впереди большевик Константин Вишневский нес ярко-красный флаг. Около Карточной фабрики к рабочим Обуховского завода присоединились её рабочие и работницы.
У Куракиной дачи встретили взвод лейб-гвардии Семеновского полка. Молоденький офицер дал команду приготовиться к стрельбе, но рабочие и работницы с криками бросились навстречу солдатам и стали уговаривать солдат не стрелять в народ. Солдаты пропустили демонстрантов. К демонстрации присоединились рабочие фарфорового и Александровского заводов. За Александровским заводом процессию встретили конные городовые и казаки. Боевая группа рабочих решила не применять оружие, попробовав прорвать полицейские заслоны без стрельбы. Но и заслон не стал, не только рубить шашками (которые оголили), но и хлестать плетьми. Ограничились грозными окриками и свистом плеток. Колонна прошла дальше к центру города. Вскоре догнали другую колонну рабочих Невской заставы.
Как видно из воспоминаний рабочих рапорт полицейского пристава не отражал действительность: рабочая манифестация не была не только не «рассеяна», но военно-полицейские силы даже не стали препятствовать движению колонн. Арест полицией знаменосца Михаила Масальского, вероятно, был каким-то локальным успехом карателей, нисколько не повлиявшим на демонстрацию рабочих.
Об этом дне рабочий-большевик Онуфриев вспоминал:
«Мы срывали с правительственных зданий трехцветные царские флаги и разрывали на части. Синие и белые полосы швыряли в грязь, на мостовую, а красные разрывали на небольшие кусочки, мастерили из них банты и прикрепляли на грудь или на шапку. Очень многие жители Питера уже в этот день украсились цветом наступавшей революции»[10]
Путиловские рабочие, как и выбожцы, с самого утра устремились на Невский. Уже около 11 часов путиловцы соединились с выборжцами в районе Невский-Литейный и весь день провели в совместной борьбе. Кроме выборжцев и путиловцев к часу дня на Невский проспект вышли многотысячные колонны рабочих Петроградской стороны, Васильевского острова, Московской и Невской застав[11].
Основные события субботы снова развернулись на Невском проспекте и прилегающим к нему улицам.
Хронологически события, по данным полиции, на Невском проспекте происходили в следующем порядке:
- с 11 часов утра отдельные небольшие группы рабочих группировались на центральной части Невского проспекта, до 12 часов рассеивались 40 конными городовыми[12].
- в 12 часов дня многочисленная демонстрация освободила запертых во дворе дома №46 60 человек, арестованных за беспорядки. При освобождении арестованных демонстранты избили полицейского надзирателя, при этом находящиеся неподалёку воинские команды не пришли на помощь полиции[13].
- около 13 часов эта же демонстрация подошла к Казанскому мосту и была атакована сотней 4-го Донского казачьего полка и конными городовыми с обнаженными шашками. Толпу рассеивали полторы роты 3-го стрелкового запасного батальона. На набережной Екатерининского канала против дома №21 из толпы было произведено до 6 отдельных выстрелов[14].
- около 13 часов на углу Невского проспекта и Михайловской улицы демонстранты обезоружили городового[15].
- около 14 часов к Казанскому мосту снова подошла демонстрация в 5000 человек. Часть рабочих попыталась освободить арестованных за беспорядки, содержащихся во дворе дома №3 по Казанской улице. Им на помощь подошел взвод 4-го Донского казачьего полка, который и освободил до 25 арестованных, ранив при этом двух городовых[16].
- в 14-10 демонстранты, отступая от Казанского моста под давлением полицейских конных отрядов, разбили 3 стекла в булочной «Пекарь» и обезоружили двух полицейских[17].
- в ответ на разгон демонстрации конными жандармами, конно-полицейской стражей и воинскими конными частями с применением холодного оружия, около 16 часов на углу Невского и Литейного проспектов в жандармов был брошен взрывпакет. Потерпевших нет. В это же время у дома №72 по Невскому, при разгоне демонстрации пострадал корнет (упал вместе с лошадью)[18].
- около 16 часов демонстрация в несколько тысяч человек, двигавшаяся с красными флагами по Невскому к Николаевскому вокзалу на Аничковом мосту обезоружила городового, а на углу Пушкинской и Невского обезоружила ещё одного городового[19].
- около 17 часов на углу Невского и Владимирского проспектов рабочие обезоружили троих полицейских надзирателей. При этом один полицейский выстрелил, а другой, обнажив шашку, замахнулся, но был ранен в плечо выстрелом из толпы. Здесь же был обезоружен и избит ещё один городовой[20].
- в 17-30 на Невском проспекте у здания городской думы в ответ на выстрелы из толпы, спешившиеся драгуны, а также солдаты лейб-гвардии Преображенского полка, произвели расстрел рабочей демонстрации, убив троих и ранив восемь человек[21].
В этих жалобных докладах полиции «разнузданные толпы» обижают ни в чем неповинных стражей самодержавного порядка. Полицейские сводки отмечают стрельбу на улицах, но отмечают своеобразно: по их данным, стрельбу начинают демонстранты, при этом рабочие стреляют много и результативно, а полиция вынужденно отвечает, но отвечает мало и с «неизвестными» результатами.
Отметили полицейские чины в своих донесениях пассивное поведение казаков. Так, пристав 1-го участка васильевской части сообщает, что полицией и финляндским полком разгонялась демонстрация на Васильевском острове при этом «прибывший взвод казаков 1-го донского казачьего полка к восстановлению порядка никаких мер не принял»[21а]. Во время схватки за Литейный мост, как сообщает полиция, именно казаки 4-й сотни 1-го Донского полка, стоявшие в заслоне вместе с городовыми, после начавшейся перестрелки отступили и оставили полицмейстера Шалфеева и городовых один на один с демонстрантами[22]. Добавим к этому ранее упоминавшийся случай об отказе казаков и пехотной части помочь полиции воспрепятствовать освобождению арестованных из двора дома №46 на Невском проспекте[23].
Помогая освободить арестованных из двора дома №3 по Казанской улице, казаки применили шашки. При этом один из казаков «ударяя шашкой городовых, ругал их бранными словами и говорил: «Служите вы за деньги»[24]. Как тут не вспомнить белоэмигрантов и вторящих им Старикова и других монархистов-«историков» с их байкой об отсутствии у казаков нагаек. Исторические факты свидетельствуют, что отсутствие нагаек нисколько не ограничивало казаков, и если они считали нужным, то применяли удары шашками плашмя, как это было в случае с полицией. Очевидно, что «пассивность» казаков в отношении рабочих не зависела от наличия у них нагаек, а определялась их политическим настроем.
Но казаки не ограничивались в этот день нейтралитетом, они активно вмешивались в действия полиции, оставаясь при этом на стороне демонстрантов и митингующих.
По воспоминаниям рабочих казаки, в основном, проявляли дружественный нейтралитет: не принимая участия в разгонах демонстраций и митингов, избегая карательных действий по отношению к рабочим они, зачастую, были невольными участниками митингов и манифестаций. Их доброжелательное отношение к восставшим сковывало полицейские силы при разгоне демонстраций.
И всё же нельзя сказать, что казаки перешли на сторону восставших. Будет правильнее сказать, что царившие в казачьей массе с первого дня революции симпатии и нейтральность к выступлениям рабочих, стали сменяться активностью. Часть казаков, под давлением офицеров стала помогать полиции и солдатам, другая часть, значительно бОльшая, преодолевая армейскую дисциплину, стала активно защищать демонстрантов от карателей.
Революция обнажала, ранее прикрытые антагонизмы внутри казачества, раскалывая их на непримиримые лагери. По воспоминаниям Чугурина, казаки подходили вплотную к рабочим-демонстрантам, потом шашки вкладывали в ножны и проезжали мимо нас, заявляя при этом: «Товарищи, не бойтесь, мы теперь за вас, мы поняли, за что вы боретесь, мы за вас»[25].О доброжелательном нейтралитете, сочувствии со стороны казаков и даже их помощи против полиции вспоминают многие рабочие-участники революции[26].
Суббота 25 февраля отмечена не только всеобщей стачкой, демонстрациями и митингами в центре столицы, первыми массовыми расстрелами, но и развалом царской власти на окраинах города.
За Нарвской заставой Путиловский завод стал объектом внимания рабочих, которые днём скопились у заводских ворот. Поскольку на стук никто не откликался, то решили сломать ворота. Ворвавшись на завод, обнаружили, что кроме сторожей никого нет – все квартиры, предназначенные для администрации, оказались пустыми. Осмотрели весь завод, попутно разоружая охрану. В конторе по делам рабочих и служащих организовали «Временный революционный комитет» в задачу которого входила борьба с полицией, организация боевой дружины, порядок на улицах Нарвской заставы. Возглавил комитет большевик Голованов, кроме него от большевиков в комитет вошли С.И. Афанасьев, Генслер и Алексеев. Вместе с большевиками-рабочими в комитете состояли рабочие-«межрайонцы» и меньшевики-интернационалисты[27].
Нечто подобное произошло на другом крупнейшем заводе Питера – Металлическом. Управляющий Петроградским Металлическим заводом доносил:
«…25 февраля мы обычных гудков не подавали, так как рабочие, по собранным нами сведениям, к работе приступать не намеривались.
В 7 час. часть посторонних рабочих, сломав ворота, ворвалась в завод и разогнала служащих кладовых и части мастерских, а также некоторых кочегаров электрической станции завода, после чего выбежали с завода обратно.
По заводу циркулируют слухи, что сегодня рабочие хотят разогнать служащих конторы и технических бюро, но пока до 12 час. все обстоит спокойно.
Нижних чинов с фронта и нижних чинов флота мы распустили ввиду невозможности производить работы из-за отсутствия обслуживающего персонала»[28].
Рабочие Васильевского острова захватили Балтийский завод и Сименс-Гальске[29].
В воспоминаниях Лапшина, Тылочкина и Мильчика[30] говорится о начале разгрома полицейских участков и, соответственно, уничтожения царской власти в рабочих районах столицы:
«Заводы поголовно не работают, газеты не вышли, учреждения и торговля закрыты. Ворота дворов наглухо заперты, телефонная связь порвана. Движение трамваев, автомобилей, извозчиков замерло. Улицы завоёваны рабочими. Народ двигается сплошь, от тротуара до тротуара. Люди, вышедшие на улицу демонстрантами, превращаются в повстанцев. Окраины фактически в руках народа. Баррикад нет только потому, что масса не встречает препятствий. Ни малейших признаков какой-либо власти – полиция, солдаты, офицеры отсутствуют. Все враждебные силы стянулись, сосредоточились в центре государственного аппарата, на Невском, от Зимнего дворца до Знаменской площади»[31]
К 9—10 часам утра рабочими были осаждены оба полицейских участка Выборгской стороны. В частности, группа вооружённых рабочих-айвазовцев во главе с Чугуриным захватила одно из полицейских отделений и разоружила всех городовых на этом участке. В целом, полицейские чины предпочли в полном составе покинуть отделения, направившись в сторону Финляндского вокзала и Александровского (Литейного) моста[32].
Рабочие Выборгской стороны начали создавать боевые отряды. Так, на «Старом Парвиайнене», большевики создали боевую дружину из шести человек, такая же дружина была организована на «Эриксоне». А в ресторане «Пальмира», близ Финляндского вокзала, был организован революционный штаб Выборгского района, активное участие, в деятельности которого принимали М.И. Калинин и Ильин-Тихомиров[33].
Акаемов, находясь всю Февральскую революцию в штабе контрреволюционных сил - в градоначальстве, описал потерю контроля царизма за районами столицы. По его свидетельству, 25 февраля был последним днем, за который к градоначальнику поступили донесения от полицейских приставов, да и то не ото всех, поскольку к утру 26 февраля (времени передачи рапортов) многие участки были спешно покинуты полицией. Полученные градоначальником донесения приставов о событиях 25 февраля касаются происшествий центральной части столицы, о том, что происходило на окраинах после 11 часов утра, донесений не было[34].
Акаёмов утверждает, что вечеру 25-го телефонная связь прекратилась с Выборгской стороной. Участковые канцелярии разгромлены, чины полиции либо скрылись, либо убиты. Пристав 1-го участка (ул. Тихвинская, 12) полковник Шелькин (Шелькинг) и его семья были спасены рабочими. Пристав Прохоровского участка переодетым (купил у швейцара лохмотья за 300 рублей) пробрался ночью домой. Утром 26-го явился к генералу Балку и доложил, что Прохоровского участка больше не существует.
В целом, по словам Акаёмова, 25 февраля северо-восточная часть столицы была уже отвоёвана у старого правительства. К утру следующего дня, т.е. к 26 февраля, выяснилось, что не только вся Выборгская сторона, но и Пески почти до Литейного находятся во власти «мятежников»[35].
Акаёмов сгущает краски в отношении полицейских участков. Никакого разгрома участков не было, как не было убийств полицейских* (* - как не было, с большой долей вероятности, спасений рабочими полицейских приставов) – таких событий не зафиксировали ни полицейские документы, ни воспоминания рабочих и большевиков. В условиях восстания полиция на окраинах оказалась во враждебном окружении и опасной изоляции. Давление со стороны рабочих и их боевых отрядов создало небезопасную обстановку для чинов полиции и они поспешили покинуть рабочие районы. Но они также легко в них вернулись утром 27 февраля после второго кровавого воскресенья – 26 февраля, когда самодержавие посчитало, что нанесло решительный удар по революции. И рабочие вновь выбивали полицию из участков, на этот раз навсегда.
В связи с этим, безусловно, говорить о переходе власти в рабочих районах от самодержавия к рабочим 25 февраля ещё рано, скорее можно говорить о начале овладения этими районами. Эта начальная фаза характерна вытеснением (но не разгромом) с рабочих окраин передовых (и самых надёжных) сил контрреволюции – полиции и полицейских участков. Впереди ещё были основные сражения, ещё не были разгромлены последние силы царского режима и, главное, - ещё не было сформировано новых, рабочих органов власти.
И, тем не менее, 25 февраля прекращение деятельности окраинных полицейских участков, лишившее самодержавия власти в этих районах столицы - это исторический факт.
И. Якутов
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] – И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 160.

[2] – И.П. Лейберов. О революционных выступлениях петроградского пролетариата в годы первой мировой войны и февральской революции/Вопросы истории, 1964, №2, стр. 76.

[3] - Э.Н. Бурджалов. Вторая русская революция, стр. 168/Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 181.

[4] – А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 96.

[5] - И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 161; 295. Из бесед, проведённых автором в 1956-1964 гг, с участниками революции старыми большевиками Афанасьевым, Бубновым, Ивановым, Евсеевым, Свешниковым.

[6] – Красная летопись, 1922-23, №5-7. А. Кондратьев. Воспоминания о подпольной работе Петербургской организации РСДРП(б) в период 1914-1917гг, стр. 64.

[7] - Н.Ф. Рябов. Мы - с Выборгской стороны, стр. 23-25.

[8] - Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XVII.

[9] - Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 178.

[10] - Е.П. Онуфриев. За Невской заставой, стр. 128-132.

[11] - Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 179-180.

[12] - Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XIX.

[13] - там же.

[14] - Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XX.

[15] - там же.

[16] – там же.

[17] - А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 98.

[18] - А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 97.

[19] – Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XX-XXI.

[20] - Акаёмов. Агония старого режима/Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XXI.

[21] - Февральская революция 1917. Сборник документов и материалов, стр. 36. //Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 181.

[21а] - Февральская революция и охранное отделение/Былое, 1918, №1(29), стр. 169.

[22] - А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 101.

[23] - А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 98.

[24] - А.Г. Шляпников. Семнадцатый год. Том 1, стр. 97.

[25] - Крушение царизма. Чугурин. Из автобиографии, стр. 253.

[26] - Каюров. Шесть дней Февральской революции. Пролетарская революция. 1923. №1(13); Выборгская сторона. М.Г. Воробьёв. Февральские дни; Красная летопись, 1922-23, №5-7. А. Кондратьев. Воспоминания о подпольной работе Петербургской организации РСДРП(б) в период 1914-1917гг; И.М. Гордиенко. Из боевого прошлого; Крушение царизма. Чугурин. Из автобиографии; Н.Ф. Рябов. Мы - с Выборгской стороны; В огне революционных боев. Никитин. На Металлическом заводе.

[27] - М. Мительман, Б. Глебов, А. Ульянский. История Путиловского завода, стр. 468.

[28] - Публикация документов о положении в стране в начале 1917 года, о подготовке и ходе Февральской буржуазно-демократической революции/Советские архивы, 1967, №1, стр. 35.

[29] - Очерки истории ленинградской организации КПСС, стр. 313.

[30] - Лапшин. Большевики и рабочие завода «Феникс» в революциях 1917 г./ В огне революционных боев, стр. 128//Тылочкин. К Октябрю/В огне революционных боев, стр. 376 //И.И. Мильчик. Рабочий февраль, стр. 74.

[31] – И.И. Мильчик. Рабочий февраль, стр. 74.

[32] – В. Старцев. 27 февраля 1917 года, стр. 115.

[33] – И. Минц. История Великого Октября. Том 1 «Свержение самодержавия», стр. 444.// Петроградские большевики в трёх революциях, стр. 176.

[34] - Н.Ф. Акаёмов. «Агония старого режима». Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XVIII.

[35] - Н.Ф. Акаёмов. «Агония старого режима». Исторический вестник, 1917, апрель, стр. XIX.