Gazeta Wyborcza (Польша): зона шариата в музее Второй мировой войны - «Политика»
Сыграть песню «Темная ночь» в музее Второй мировой войны запретил гданьским музыкантам директор музея, назвав ее «большевистским произведением». Однако любовь и тоску сложно назвать исключительно советскими феноменами, пишет автор «Газеты выборчей» и спрашивает: может быть, тогда лучше вообще запретить музыку, как в «Исламском государстве»*. Польский Сейм наверняка принял бы соответствующий закон за одну ночь.
«Темная ночь только пули свистят по степи / Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают… / В темную ночь ты любимая, знаю, не спишь / И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь», — так начинается песня, написанная композитором Никитой Богословским и поэтом Владимиром Агатовым. Она стала популярной в 1943 году, когда прозвучала в советском военном фильме, который рассказывает историю отправленного куда-то на фронт в степях красноармейца, тоскующего по своей любимой.
На польский язык ее текст перевел Юлиан Тувим (Julian Tuwim), а исполняла ее Вера Гран (Wiera Gran). Сыграть эту песню во время европейской музейной ночи в Музее второй мировой войны собирались также гданьские музыканты, однако, их выступление прервал назначенный на пост его директора партией «Право и справедливость» Кароль Навроцкий (Karol Nawrocki). Как пишет на своей странице в «Фейсбуке» один из членов музыкального коллектива, тот кричал, что это «большевистское произведение». Сам директор написал: «В нашем музее уже нет места советской пропаганде!» Значит ли это, что раньше она там была? Да и вообще, любовь и тоску сложно назвать исключительно советскими феноменами, а музей не принадлежит лично Навроцкому. Если что-то в этой истории и напоминает о большевистских практиках, то уж точно не песня в переводе Тувима.
Ранее, внося изменения в основную экспозицию, Навроцкий уже изъял из нее упоминание о количестве бойцов, прошедших через советские партизанские отряды. В черно-белом историческом дискурсе «Права и справедливости» красноармейцы фигурируют лишь как абсолютное зло, в нем нет места идее, что они принимали участие в освобождении Польши и концентрационных лагерей. Недавно я ехала на поезде, который шел из Жешува в Краков, и кто-то в вагоне начал играть на скрипке мелодию «Катюши». Кароль Навроцкий наверняка велел бы высадить такого скрипача на ближайшей станции.
Мне также вспоминается история, случившаяся в Лодзи: депутату городского собрания от «Права и справедливости» Петру Адамчику (Piotr Adamczyk) помешало присутствие в репертуаре Лодзинской филармонии произведений Шостаковича и Прокофьева. В 2015 году он подал запрос на эту тему, в котором писал: «На самом ли деле наша публика хочет слушать таких композиторов, как Дмитрий Шостакович с его просоветским творчеством (посвященная Ленину Симфония № 12, музыка к фильму „Новый Вавилон" о члене Парижской коммуны) или Сергея Прокофьева с его кантатой „Александр Невский"?» У меня просто опускаются руки. Если Петр Адамчик и прочие представители «Права и справедливости» не понимают, какое место занимают эти композиторы в истории мировой музыки, то, пожалуй, уже ничего не поделаешь.
Невежды из «Права и справедливости» хотят принимать решения за граждан и говорить им, что слушать. Может быть, тогда лучше вообще запретить музыку, как в Иране в 1979 году при талибах или в «Исламском государстве»*? Сейм в его сегодняшнем составе наверняка принял бы соответствующий закон за одну ночь.
Забавно только то, что, по мнению председателя «Права и справедливости» Ярослава Качиньского (Jaroslaw Kaczynski), «зоны шариата», напротив, создаст в Польше оппозиция, если ей удастся одержать победу на выборах.
