Очередные поборы под видом реформы - «Общество»

Вместо новых полигонов и заводов по переработке отходов мы во многих случаях получили более дорогого посредника, который везет мусор на старые свалки.

С нового года в 70 из 85 регионов страны стартовала мусорная реформа. В феврале россиянам стали приходить новые квитанции, в которых плата за вывоз отходов заметно выросла. Кому и за что мы теперь платим, рассказала «Росбалту» исполнительный директор НП «ЖКХ Контроль» Светлана Разворотнева.

— С начала года почти во всех регионах подняли тарифы на вывоз мусора. Что нам должны за эти деньги? 

 — Когда затевалась мусорная реформа, речь шла в первую очередь о том, чтобы декриминазилировать эту сферу. У нас были не очень понятные операторы на уровне муниципалитетов. Местные власти не справлялись со строительством полигонов. Не было межмуниципального сотрудничества. Считалось, что перенос системы обращения с отходами на уровень регионов позволит ликвидировать несанкционированные свалки, сделать эту сферу более прозрачной, дать старт строительству полигонов, соответствующих всем экологическим требованиям.

Как всегда, при реализации все оказалось не совсем так, как предполагалось. К 1 января 2019 года все регионы должны были перейти на новую систему обращения с отходами, которая включала в себя, собственно, создание этой самой схемы. Весь мусор, условно говоря, должны были посчитать. Определить места сбора. Построить полигоны, соответствующие всем экологическим требованиям. Вывозом мусора и переработкой должны были заняться региональные операторы, которых выбирали на уровне регионов — по конкурсу. Где-то — одна компания, где-то регион поделили на несколько зон, и таких операторов, соответственно, выбирали несколько. Вывоз мусора должен был стать коммунальной услугой. До этого плата скрывалась где-то в недрах строки «содержание и текущий ремонт», управляющие компании платили с этих денег перевозчикам, которые вывозили мусор на полигоны.

— То есть, плата за вывоз мусора теперь идет отдельной строкой. И в плату за содержание и ремонт не входит?

 — Это один из вопросов. Теоретически из графы «содержание и ремонт» сборы на вывоз мусора должны были уйти. Но управляющие компании у нас по-прежнему отвечают за обслуживание контейнерных площадок, поэтому какая-то часть платы осталась. Там, где платеж шел отдельной строкой, можно отследить, насколько он уменьшился. А вот методики по уменьшению платы за содержание и ремонт в настоящий момент нет.

— И обязательства такого — снизить платеж — нет, просто считается, что, по логике, так должно произойти?

 — Рекомендации от чиновников есть. Ведь, по факту, управляющие компании теперь не платят за вывоз мусора подрядчикам. Но мы видим, что далеко не везде эта сумма ушла из первой строки платежки. А главное — никому не понятно, как это все рассчитывать.

— У нас в Подмосковье с января платеж за вывоз мусора из квитанции ушел. То есть, сумма на содержание и текущий ремонт сократилась. За вывоз мусора мы будем платить по отдельной квитанции.

 — В каждом регионе происходит по-разному: где-то это единый платежный документ, как в Москве, например. Но в большинстве регионов, как мы сейчас понимаем, это действительно отдельная квитанция. Московская область поступила еще хитрее. Насколько я знаю, в ряде зон счет за вывоз мусора приходит в одной платежке с электроэнергией. Это означает, что если вы не платите за вывоз мусора, вам вполне могут отключить электроэнергию. А дело все в том, что энергетики пошли в эту сферу. Во многих регионах энергетические компании выиграли конкурсы, создали какие-то компании, которые стали региональными операторами по обращению с отходами. В Подмосковье, по крайней мере, такая история есть.

— Новые платежки за мусор нам должны были прийти, по идее, уже в феврале. При этом, до сих пор никто в нашем районе их не получил, и мы не знаем, сколько теперь будем платить.

 — Это абсолютно ненормальное явление. У меня тоже есть дом в Подмосковье. Там, как рассказывают соседи, региональный оператор просто привез платежки и разложил их в сельском магазине. Люди туда вообще не заглядывают.

По Московской области вообще много вопросов, связанных с ухудшением качества уборки мусора. Такие же сбои мы фиксировали в начале года в Оренбурге, Новосибирске. Но это, конечно, не общая картина по регионам, и, в целом, внедрение новой схемы прошло безболезненно.

— Почему в одном случае платеж начисляют по количеству человек, а в другом — по количеству квадратных метров?

 — Сейчас закон, действительно, дает возможность считать либо по количеству проживающих, либо по метражу. Вот в Подмосковье, например, начисляют платеж на квадратные метры. Хотя, там, оказалось, все еще хитрее. Я сама не до конца разобралась, но, похоже, на сейте можно выбрать, как платить.

— То есть, я сама могу выбрать: квадратные метры или количество человек?

 — Да. Кстати, в случае с оплатой по количеству метров возникает другая неразбериха. Если у тебя есть дом и квартира, получается, ты должен платить и за то, и за другое. Во всяком случае, это следует из ответа Минприроды, который они недавно публиковали. Мы написали запрос в Минстрой, потому что нам кажется, что любая коммунальная услуга подлежит перерасчету, если ты живешь, например, не в квартире, а на даче. Ведь если ты не потребляешь воду, тебе ее пересчитают по счетчику. Почему с мусором нельзя так сделать? Людей заставляют платить по всем объектам недвижимости, и это проблема. Минстрой нам тоже ответил, что нет возможности пересчитать, если платеж начисляют по квадратным метрам.

Третья проблема заключается в том, что те региональные операторы, которых выбрали, зачастую ограничиваются только функцией более дорогого перевозчика. Объективно более дорогого. Потому что они платят НДС, который прежние компании не платили.

— Почему не платили?

 — Раньше этим занимался, кто угодно — мелкие компании на упрощенной схеме налогообложения. У них просто НДС не было. Региональный оператор платит налог в обязательном порядке. Сейчас, кстати, в Госдуме выдвигают предложение освободить региональных операторов от НДС. Но пока этого не случилось.

Потом, в тарифы сейчас закладывают плату за негативное воздействие на окружающую среду. Государство накануне приняло целый ряд решений, которые удорожают услугу. Это чисто объективно. Но субъективно, происходит так: приходит этот самый региональный оператор, неизвестно откуда взявшийся. Машин своих нет, штата нет. Они выигрывают конкурс, берут в субподряд прежних перевозчиков. При этом, в огромном количестве субъектов в контрактах с региональным оператором нет обязанности строить новые полигоны, организовывать переработку. Это все должен делать кто-то еще за какие-то отдельные деньги.

Но есть и другие примеры. В начале года я была в Алтайском крае. Там региональный оператор установил очень низкие тарифы — 35-45 рублей с человека. И это в сельской местности, где плата, как правило, выше. Они за эти деньги и полигоны новые строят, и переработку организовали. Причем, свою прибыль они видят не в том, чтобы содрать деньги с населения, а в том, чтобы как раз заработать на переработке. Но таких сейчас — меньшинство. Все остальные сидят на тарифе.

В конце прошлого года регионам дали возможность грузить отходы на старые полигоны, если нет новых. И многие этим воспользовались, и строительство новых приостановили.

Во многих регионах, где меняются руководители, договоры с региональными операторами расторгают. Вообще вокруг этого много скандалов. Ивановская область была первой. Там прокуратура опротестовала все: и выбор регионального оператора, и принцип формирования территориальной схемы обращения отходов, и тарифы. В других регионах происходит то же самое. Я знаю, что уже расторгли договоры в Хабаровском крае, в Новосибирской области, в Воронежской.

— То есть, расторгли их на законных основаниях: пришли новые руководители, и поняли, что схема плохая, не рабочая?

 — Не знаю, на законных или на полузаконных. Но, наверное, они ссылались на какие-то действующие документы.

— То, что действовало, было объективно плохо?

 — Оно еще не начало действовать. Просто выбрали регионального оператора, пришел новый руководитель, и решил, что нужно пересмотреть все эти условия.

— Получается, это такой передел?

 — Может быть.

— Выходит, что, по факту, тариф подняли, а мусор везут все на те же свалки, и сильно схема не изменилась?

 — Нельзя говорить так однозначно. Во-первых, мы не видим, что тариф как-то сильно подняли. Есть повышение, но оно не катастрофично. Во-вторых, кое-где полигоны все-таки оборудуют. Конечно, не везде схема работает так, как задумывалось. Но где-то она работает. Но однозначно я бы не стала говорить, что все плохо, и что это какая-то афера.

— Откуда вообще берутся такие тарифы? И чем можно объяснить такую разницу по регионам — по оценкам экспертов, в 27 раз?

 — Платеж складывается из нескольких пунктов. Во-первых, это количество мусора, который надо вывозить. Это считают регионы по определенной методике. Условно говоря, раз в неделю они должны взять какие-то площадки, посчитать, сколько там мусора накапливается, эксплицировать это на весь населенный пункт, поделить на количество людей или метров. Во-вторых, важно то, куда его вывозят. У нас есть какие-то удаленные районы, северные. Там экономически обоснованный тариф насчитали порядка 600 рублей с человека. Конечно, такой платеж не установили — никто бы им не дал. Вообще, у нас далеко не везде тарифы экономически обоснованы. Где-то их намеренно снижали. Плюс — стоимость захоронения на полигонах. Раньше были где-то нелегальные. С середины прошлого года стали массово переходить на новые, которые соответствуют всем экологическим требованиям. Как правило, за этим тоже следует увеличение тарифа. Сюда же входит стоимость переработки.

Но каждый из регионов тариф считал по своему, поэтому норматив накопления различается у нас в десятки раз. Например, в Дагестане он в 10 раз ниже, чем в соседней Анапе. Видимо, считается, что там люди производят меньше мусора.

Методик нормальных нет, средств измерения нет. Как всегда регионы были брошены в этот процесс, как котята. Поэтому появились такие разные цифры. Сейчас появился единый экологический оператор, который будет заниматься в том числе методическим сопровождением регионов. Они, наверное, сейчас будут все это пересчитывать, выравнивать тарифы. Конечно, нужен единый подход, которого до сих пор не было. По-хорошему, надо было с этого начинать — с единого оператора, методик, помощи регионам в расчетах.

— Что мы должны получить в результате реформы? Мне казалось, что вообще цель всей этой истории не просто добиться прозрачности в сфере обращения с отходами, но построить инфраструктуру — перерабатывающие предприятия, мусоросжигательные заводы, которых только по Подмосковью было запланировано, кажется, 12 штук, из-за чего поднялась большая буча, которая до сих пор не утихает. При этом вы сейчас говорите, что некоторые регионы даже в договорах с региональными операторами обязанность строить инфраструктуру не прописывают.

 — Да.

— Получается, цель изменилась?

 — Честно говоря, изначально была именно такая цель. Но мы видим, что она не везде реализуется. Сейчас, насколько я понимаю, говорят о том, что строительство заводов и новых полигонов должно происходить, в том числе, за счет тех средств, которые федеральный бюджет выделит в рамках нацпроекта «Экология», и за счет инвесторов. Это, кстати, нормальная схема. Мне всегда не давал покоя вопрос: почему, собственно, нужно строить какие-то объекты инфраструктуры за счет тарифов. То есть, за счет нас с вами. И потом, эти объекты, те же мусоросжигательные заводы, почему-то становятся чьей-то частной собственностью. То есть, мы с вами его профинансировали, а потом кто-то будет извлекать из этого прибыль.

— Но ведь изначально нам говорили: ребята, давайте мы сейчас заплатим побольше, и тогда у нас появится нормальная инфраструктура для утилизации отходов. Но получается, что платим мы больше, а на выходе получаем все то же самое. Потому что мусоросжигательные и перерабатывающие заводы строить будут за счет наших налогов. Странная схема.

 — Это вы сказали — не я.

— Но вам не кажется, что выглядит все именно так?

 — В ряде случаев — да. Но в разных регионах эта история развивается по-разному. Где-то за счет этих денег и полигоны развиваются, и переработка. Здесь вопрос скорее не к реформе в целом, а к регионам — как они сейчас с этой реформой справляются или не справляются.

— Заложены ли в тарифе расходы на переработку или строительство инфраструктуры?

 — Это зависит от того контракта, который заключили с региональным оператором. От того конкурса, который был объявлен.

— А в законе что сказано на этот счет?

 — Закон не определяет параметры конкурса. Я знаю, что в Подмосковье пытались объявить конкурсы не только на вывоз мусора, но и на переработку. И они не нашли желающих с той начальной ценой, которую регион объявлял. Люди посчитали, что это просто невыгодно.

— Если подводить итог, что такое вообще — региональный оператор? Какие у него обязанности?

 — Главная обязанность — вывоз мусора на полигоны.

— Считаете ли вы, что мусорная реформа способна реально изменить систему обращения с отходами в стране?

 — Вы знаете, конечно, хорошо, что регионы начали считать, сколько у них этого мусора реально. Хорошо, что начали делать территориальные схемы размещения полигонов. Потому что раньше с этой проблемой справлялся один муниципалитет. Денег у него, как правило не было, чтобы полигон оборудовать как следует.

Но появление вот этих, откровенно говоря, противоестественных монополистов в лице региональных операторов меня настораживает. Давайте посмотрим, что это за компании. По данным мониторинга ОНФ, в стране 78 региональных операторов с величиной уставного капитала 10 тысяч рублей. У них нет ничего. Они раньше этим вообще не занимались. Это просто бизнесмены, которые в один прекрасный момент скажут, что им не понравилось, встанут и уйдут. Что тогда будет с мусором? В этом я вижу очень серьезную опасность.

— Вероятно, выберут какого-то другого оператора, если этот передумает.

 — Но это требует времени. А в промежутке кто будет мусор вывозить? Сейчас идет волна возмущений и от старых операторов, и от муниципалитетов, потому что обязанности у них, по сути, остались те же, а денег стало меньше. Теперь они получают их не напрямую из бюджета или от плательщиков, а от региональных операторов. Появился финансовый посредник.

— Если в тарифы заложены деньги на создание инфраструктуры, региональный оператор, скажем, два года будет получать определенную сумму на строительство заводов по сжиганию и переработке мусора, потом контракт закончится, он уйдет, а нам, получается, даже спросить с него нечего?

 — Честно говоря, я внимательно эти контракты не изучала. Но наверняка какие-то условия там должны быть прописаны. Это все зависит от качества подготовки самого контракта.

— И последнее. С нового года в Подмосковье, например, стали появляться контейнеры для раздельного сбора мусора. Означает ли это, что его повезут на переработку?

 — У меня нет достоверной информации. С переработкой, насколько я понимаю, у нас все не очень хорошо. Есть регионы, в которых стояли контейнеры, а потом приезжал мусоровоз и грузил все в один бак и вез на одну свалку. Вообще, эта реформа делает не очень выгодной переработку.

Следующая похожая новость...