Onet (Польша): Бориса Годунова убили угрызения совести - «Общество»

© РИА Новости | Перейти в фотобанкНа большой сцене Польского театра в Варшаве состоялась премьера пушкинского «Бориса Годунова» в постановке Петера Штайна. Главную роль исполнил Анджей Северын, который рассказал «Онет» о работе с режиссером и о звучании драмы в современном контексте. Северын уверен, что Годунова убили угрызения совести, а пьеса Пушкина — это призыв к чистоте, соблюдению этических принципов в политике.24 мая на большой сцене Польского театра в Варшаве состоится премьера пушкинского «Бориса Годунова» в постановке Петера Штайна (Peter Stein). Главную роль исполнит Анджей Северын (Andrzej Seweryn), который рассказывает о работе с этим режиссером и о звучании драмы в современном контексте. Мы встречаемся в кабинете директора Польского театра. Onet.pl: Связано ли то, что Вы ставите «Бориса Годунова» именно сейчас, с какими-то современными событиями? Анджей Северын: Вы спрашиваете, почему мы взялись именно за этот текст? Ни Петер, ни я не занимались размышлениями о том, какую же выбрать пьесу, чтобы рассказать со сцены о Схетыне (Grzegorz Schetyna) (председатель крупнейшей польской оппозиционной партии, — прим.пер.), Качиньском (Jaroslaw Kaczynski) (председатель польской правящей партии, — прим.пер.), Трампе, экологах или Путине. Мы мыслим иначе. «Свадьба», «Дядя Ваня», «Король», то есть спектакли, которые идут в Польском театре, отсылают к реалиям сегодняшнего дня, но это не единственный критерий, которым мы руководствуемся. Часто мне кажется, что современность видит свое отражение в постановках вне зависимости от намерения режиссера, что она «догоняет» театральное искусство, а не наоборот.© РИА Новости, Алексей ДаничевОпера «Борис Годунов» Грэма Вика— В опере меньше внимания уделяется Лжедмитрию. У нас все иначе. Серьезные театральные деятели не сокращают тексты, чтобы упростить себе задачу и сделать спектакль короче, к этому склонны, скорее, молодые режиссеры. Петер Штайн не вычеркнул ни единой строки, поэтому фигура самозванца представлена у нас объемно. Зритель увидит его трагедию, его амбиции, любовь к Марине Мнишек. Пушкин написал красивую, но жестокую сцену с их участием. Марина — политик до мозга костей. Есть понятие «бизнесвуман», а это «пауэрвуман». Она хочет быть царицей. Ее, разумеется, поддерживает польский король, католическая церковь. Российская публика знает историю своей страны, знает, кем был Годунов, Лжедмитрий или Шуйский, а польскому зрителю должны помочь режиссер и актеры. На то, чтобы история стала более понятной, работают декорации, музыка, освещение, костюмы — весь театральный механизм. — В 1989 году «Бориса Годунова» экранизировал Анджей Жулавский (Andrzej Zulawski), с которым вас связывает работа над фильмом «На серебряной планете». Почему коммунистические власти так боялись этой картины? — Это очень интересная тема: страх власти перед искусством. Действительно ли она боится искусства? Оно мешает правителям, осложняет им жизнь, заставляя людей думать и порой превращаясь в катализатор, провоцирующий развитие важных событий, бунтов. Можно ли здесь говорить именно о страхе? Не возьмусь сказать. Думаю, сегодня гораздо более важную роль играют рейтинги. А чего боялся министр Вильгельми (Janusz Wilhelmi), решивший остановить съемки фильма «На серебряной планете», я на самом деле не знаю. — «Гениальность Вайды заключалась в том, что он понимал, как далеко можно зайти. Режим говорил: „Только досюда". Он продвигался на сантиметр дальше. Я шел на метр дальше и проваливался в пропасть», — рассказывал Анджей Жулавский после премьеры этой ленты. Актуален ли сегодня вопрос выработки тактики, позволяющей обойти цензуру? — Меня никто не цензурирует. В Польском театре есть только художественная цензура. Однако я знаю случаи, когда общественность обращалась к властям, требуя принять меры по поводу того или иного произведения. У власти есть финансовые инструменты, при помощи которых она может пытаться влиять на искусство. Меня это возмущает. Свободу артиста может ограничивать лишь его собственное внутреннее чувство.