© РИА Новости, С. Соловьев | Перейти в фотобанкВ последний год много говорят о «фейковых новостях». Eще обсуждается, что читатели склонны выбирать лишь то, что вписывается в их собственные взгляды. Между тем, для публицистов тоже характерна эта тенденция. «Свенска дагбладет» на примере истории о забытом журналисте пытается показать, что все склонны заниматься самоцензурой, когда речь заходит о неудобных фактах.
В последний год много говорят о «фейковых новостях», имея в виду вымышленную информацию. Eще обсуждается, что читатели склонны выбирать лишь то, что вписывается в их собственные взгляды. А вот о том, как мы сами избегаем «болезненных» тем, сказано гораздо меньше. Между тем, для публицистов тоже характерна тенденция, аналогичная стремлению их подписчиков читать лишь то, что соответствует их картине мира.
Когда кто-то искажает реальность, опуская определенные моменты, это не так легко обнаружить, как откровенные ошибки. Тем не менее, такой подход — та же ложь. Чтобы не допускать такого искажения, журналисты должны быть одновременно компетентными и храбрыми.
Таким был, например, неизвестный большинству шведов испанский журналист Мануэль Чавес Ногалес (Manuel Chaves Nogales). Он пытался описать реальность как есть, без упрощений. Его можно назвать испанским Оруэллом или Камю, и жил он примерно в одно время с ними.
У него не было такого большого литературного таланта, как у этих двоих, но он так же стремился к объективности, стараясь рассказывать обо всем, что видел, не задаваясь при этом вопросом, какой из сторон его репортаж пойдет на пользу. В последнее время ему стали уделять больше внимания, а в этом году интерес к его личности и работам достиг своей кульминации.
В 1920-е годы журналист Чавес Ногалес ездил в Советский Союз, чтобы выяснить, какие из новостей, приходящих оттуда, были «фейковыми». Он сообщил, что государство рабочих, которым так восхищались многие в Испании, на самом деле было полицейским государством. Позднее, в 1936 году, когда Ногалес работал редактором в Мадриде, в Испании началась гражданская война, и он писал репортажи о насилии, совершаемом обеими сторонами конфликта.
Даже сегодня читателя поражает его объективность. Часто его тексты — это небольшие рассказы, выводы из которых читатель должен делать сам. Из-за его непредвзятости ему угрожали смертью обе конфликтующие стороны, которые руководствовались девизом «кто не с нами, тот против нас».
В 1936 году он бежал во Францию и там описывал, как эта страна, оказавшись зажатой в тисках между коммунизмом и нацизмом, отказалась от своих демократических идеалов еще до немецкого вторжения. В 1940 году Чавесу снова пришлось бежать в Лондон, откуда он до самой своей смерти в 1944 году писал материалы для Латинской Америки.
Его совершенно позабыли именно из-за его объективности, ведь ни одно политическое направление не было заинтересовано в такой прямоте. В 2019 году его вспомнили лишь потому, что испанское социалистическое правительство стало возносить ему хвалу в числе прочих граждан, которые были вынуждены бежать из страны в 1939 году. Сейчас дело представляют так, словно в изгнании он оказался из-за режима Франко, при этом совершенно замалчивая, что он и социалистов критиковал не меньше.
Такой прохладный интерес к Чавесу Ногалесу свидетельствует, что современники и потомки вполне могут не оценить объективность. И когда речь заходит о неудобных фактах, современные журналисты тоже склонны заниматься самоцензурой. Равно как и университетские преподаватели, и я сама не исключение. Самое странное, что практически все вокруг критикуют «фейковые новости» и цензуру, но при этом применяют эту цензуру сами к себе. И никто не хочет понять, что «политическая корректность» подразумевает как раз самоцензуру.
© РИА Новости, С. Соловьев | Перейти в фотобанкВ последний год много говорят о «фейковых новостях». Eще обсуждается, что читатели склонны выбирать лишь то, что вписывается в их собственные взгляды. Между тем, для публицистов тоже характерна эта тенденция. «Свенска дагбладет» на примере истории о забытом журналисте пытается показать, что все склонны заниматься самоцензурой, когда речь заходит о неудобных фактах.В последний год много говорят о «фейковых новостях», имея в виду вымышленную информацию. Eще обсуждается, что читатели склонны выбирать лишь то, что вписывается в их собственные взгляды. А вот о том, как мы сами избегаем «болезненных» тем, сказано гораздо меньше. Между тем, для публицистов тоже характерна тенденция, аналогичная стремлению их подписчиков читать лишь то, что соответствует их картине мира. Когда кто-то искажает реальность, опуская определенные моменты, это не так легко обнаружить, как откровенные ошибки. Тем не менее, такой подход — та же ложь. Чтобы не допускать такого искажения, журналисты должны быть одновременно компетентными и храбрыми. Таким был, например, неизвестный большинству шведов испанский журналист Мануэль Чавес Ногалес (Manuel Chaves Nogales). Он пытался описать реальность как есть, без упрощений. Его можно назвать испанским Оруэллом или Камю, и жил он примерно в одно время с ними. У него не было такого большого литературного таланта, как у этих двоих, но он так же стремился к объективности, стараясь рассказывать обо всем, что видел, не задаваясь при этом вопросом, какой из сторон его репортаж пойдет на пользу. В последнее время ему стали уделять больше внимания, а в этом году интерес к его личности и работам достиг своей кульминации. В 1920-е годы журналист Чавес Ногалес ездил в Советский Союз, чтобы выяснить, какие из новостей, приходящих оттуда, были «фейковыми». Он сообщил, что государство рабочих, которым так восхищались многие в Испании, на самом деле было полицейским государством. Позднее, в 1936 году, когда Ногалес работал редактором в Мадриде, в Испании началась гражданская война, и он писал репортажи о насилии, совершаемом обеими сторонами конфликта. Даже сегодня читателя поражает его объективность. Часто его тексты — это небольшие рассказы, выводы из которых читатель должен делать сам. Из-за его непредвзятости ему угрожали смертью обе конфликтующие стороны, которые руководствовались девизом «кто не с нами, тот против нас». В 1936 году он бежал во Францию и там описывал, как эта страна, оказавшись зажатой в тисках между коммунизмом и нацизмом, отказалась от своих демократических идеалов еще до немецкого вторжения. В 1940 году Чавесу снова пришлось бежать в Лондон, откуда он до самой своей смерти в 1944 году писал материалы для Латинской Америки. Его совершенно позабыли именно из-за его объективности, ведь ни одно политическое направление не было заинтересовано в такой прямоте. В 2019 году его вспомнили лишь потому, что испанское социалистическое правительство стало возносить ему хвалу в числе прочих граждан, которые были вынуждены бежать из страны в 1939 году. Сейчас дело представляют так, словно в изгнании он оказался из-за режима Франко, при этом совершенно замалчивая, что он и социалистов критиковал не меньше. Такой прохладный интерес к Чавесу Ногалесу свидетельствует, что современники и потомки вполне могут не оценить объективность. И когда речь заходит о неудобных фактах, современные журналисты тоже склонны заниматься самоцензурой. Равно как и университетские преподаватели, и я сама не исключение. Самое странное, что практически все вокруг критикуют «фейковые новости» и цензуру, но при этом применяют эту цензуру сами к себе. И никто не хочет понять, что «политическая корректность» подразумевает как раз самоцензуру.
Следующая похожая новость...
