Владимир Спиваков: «Скрипка – женщина капризная» - «Происшествия»

Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 21 22/05/2019 В Турции, в античном амфитеатре на средиземноморском побережье Антальи, прошёл первый Турецко-русский фестиваль классической музыки в рамках перекрёстного Года культуры и туризма обеих стран. Владимир Спиваков: «Со скрипкой на пляж не хожу. Только с партитурой» Подробнее «Мои дочки молились со свечкой» – Кто в вас воспитал такое о­тношение к миру? – У меня была очень хорошая семья. Мама – блокадница, отец пошёл добровольцем на фронт, дважды получил контузию. Мы жили Ковенском переулке в Ленинграде в коммунальной квартире, где было много нацио­нальностей, поэтому там знали праздники всех народов. Никогда не видел, чтобы родители кого-то не любили. Наоборот, они говорили: «Надо помогать людям. В меру своих возможностей». Блокадники – это вообще отдельная каста людей. Моя мама была всю жизнь связана со всеми блокадницами, с которыми они возили по снегу на санках раненых и уже умерших. И радовались, когда появились первые гробы – потому что люди больше не замерзали на улицах брошенные… Каждый раз, когда я уезжал за границу, мама просила меня купить не ей что-то типа меховой накидки, а заказать инвалидную коляску соседке, бывшей её напарнице по госпиталям, у которой сын-инвалид. – При щедром сердце бывает, что человек недодаёт внимания собственным родным и близким. У вас всегда хватает времени на дочерей, на жену? – Я отец-заочник. Всё время ездил по миру с концертами. Но две вещи мои дети всё-таки видели: что я честно отношусь к своей профессии, тружусь, каждый день занимаюсь и моё отношение к людям. Мои дочери молились – сами, без моей просьбы – за здоровье кого-то, кому я помогал. Однажды я застал дочек в ванной комнате в темноте с горящей свечкой. «Что вы делаете?» – «Мы молимся за здоровье Алины». Пианистка Алина Коршунова, изумительный талант, в то время находилась в одной из лучших клиник Нью-Йорка. Потому что американцы дали мне 50% на то, что её могут спасти. – Спасли? – Этого оказалось мало. Она ушла из жизни. – И всё-таки, Владимир Т­еодорович, неужели семья не г­оворила: хотим папу и мужа видеть чаще дома? – Никогда! Они всегда с пониманием ко всему относились. Как-то мне понадобилось сдержать слово, данное русскому мальчику-гобоисту, который учился во Франции, – купить ему инструмент. Я пошёл к С­ати: «Выпиши, пожалуйста, чек на 40 тыс. франков». Она тихонько сказала: «У нас минус 80». – «Я же дал слово». Она молча выписала. – А почему вы сами чеки не выписывали? – А я не умею. Стараюсь не делать того, что не умею. – Вы правда не можете заполнить банковский чек?! – Нет. Ещё я не пользуюсь сетями, у меня нет e-mail. Когда меня спрашивают: «Какая у вас электронная почта?» – отвечаю: «У меня её нет». Сначала люди удивляются, а потом со вздохом говорят: «Вы счастливый человек». Просто когда я однажды столкнулся с техникой и увидел, что в сетях появилось столько грязи, понял: не хочу быть свидетелем этого. Владимир Спиваков: если украли скрипку, это всё равно, что жену похитили Подробнее – Но каким образом у вас был баланс «минус 80 тыс. франков»? А как же безумные гонорары известных музыкантов? – Жизнь на Западе очень дорогая. У некоторых – да, безумные гонорары, но я к этому не стремлюсь. Есть же ещё и человеческие взаимоотношения… К тому же большую часть гонораров мы отдавали в Госконцерт. За запись Концерта Чайковского с великим япон­ским дирижёром Сейджи Одзава с Лондонским оркестром я получил 50 фунтов. На эти д­еньги купил замечательную картину С­удейкина «Коломбина». На «Пьеро» мне уже не хватило. – Вы ненавидели систему, которая отбирала всё заработанное? – Нет, не ненавидел. Все так делали, я же не был исключением. Собирали со всех – с О­йстраха, с Ростроповича. Ойстрах купил себе скрипку Страдивари не благодаря своему дару, а благодаря друзьям, которые скинулись и привезли ему чемодан разных валют из всех стран – из Латинской Америки, Турции. И мне тоже скрипку купили друзья. Но только она принадлежит не мне, а тем людям, которые заплатили за неё. – Какие у вас отношения с этой скрипкой работы Страдивари? – Любовные. – Инструмент для вас значит больше, чем женщина? – Ну как… Женщина есть женщина, инструмент есть инструмент. Но скрипка – капризная женщина, ничего не прощает – не прощает, когда я мало на ней работаю. Любая женщина не прощает, если к ней недостаточно внимания.