«Война Казанского кремля» против России: в ход пошла татарская филология - «Новости Дня»

В декабре 2019 года будет два года, как казанское интернет-издание «Бизнес-Онлайн» (БО) объявило «гибридную войну» России. Сейчас по ресурсам татарских националистов расходится своего рода «вундерваффе» — интервью для того же «БО» «выдающегося татарского филолога» Марселя Ахметзянова, заведующего отделом древних рукописей Института языка, литературы и истории (ИЯЛИ) Академии наук Республики Татарстан (АН РТ).

Заголовок у интервью также дан во вполне экстремистском ключе: «После захвата Казани Иван Грозный крестил татар силой, до этого не было никаких кряшен».
С матчастью у данного вида оружия… пардон, у интервьюируемого, как обычно плоховато.

Марселю Ибрагимовичу Ахметзянову, «главному филологу татарского языка республики» и махровому русофобу по совместительству, идет 81 год. Фразы в интервью — просто сборник заметок из советской юмористической рубрики «Нарочно не придумаешь».

Да будет известно аксакалу, что первые печатные книги на татарском языке, набранные арабским шрифтом, появились в России в первой четверти XVIII века. Инициатива принадлежала… царским властям. Во время Персидского похода император Петра I Петербург обозначил населенное мусульманами каспийское побережье Северного Кавказа как сферу геополитического влияния России. В качестве проводников влияния России Петербург выбрал мусульманское духовенство из поволжских татар — «старожилов империи». Татарское книгопечатание, ненадолго затихшее во время дворцовых переворотов, расцвело в царствование Екатерины II. В 1778 году в типографии Московского университета увидел свет учебник татарского языка авторства Сагида Халяфина, штатного переводчика с восточных языков казанского Адмиралтейства. Русские издатели согласовывали учебник с татарскими имамами. Татарский улем (мусульманский ученый) мулла Ибрагим Усман редактировал первое в России издание Корана, напечатанное в 1787 году в петербургской типографии Шнорра. Несколько Коранов из этого тиража приобрела для себя Екатерина II. В 1800 году император Павел I удовлетворил просьбу татар из поволжских губерний, просивших помочь им в снабжении книгами, и передал типографию Шнорра в собственность Казанской гимназии.

Труды очень многих татарских богословов XVIII—XIX вв. еков сохранились до наших дней в рукописных списках, а не в печатном виде. Но причина этому — не культурный геноцид татар в царской России, как утверждает Ахметзянов, а социально- культурная атмосфера в татарской среде. Татарские богословы на полном серьезе спорили, можно ли по канонам ислама мусульманину шить и носить одежду из кож, выделанных по русскому обычаю. Книга — куда более важная для спасения души мусульманина вещь, чем одежда. Среди татарских мусульманских ученых в ту эпоху не было единого мнения насчет того, можно ли отдавать в русскую печать книги по исламу. По этой причине богословские трактаты создавались и переписывались как в средневековье — на длинных рукописных свитках. Надо также учесть: далеко не все ведущие татарские богословы были лояльны созданной при Екатерине II вертикали ислама с централизованными муфтиятами, созданной по типу османской. Например, умерший в начале XIX века уроженец села Старый Утямыш богослов Абдурахим Булгари, запрещавший татарам пить чай и перенимать русские обычаи, в юности был участником мятежа мусульман против царских властей и даже сидел в тюрьме. Надо напомнить, как имамы- бунтовщики оказывались в царских тюрьмах. Царские жандармы и судьи не могли только своей властью лишить такого имама свободы. Нужны были свидетельства со стороны соплеменников обвиняемого.

Булгари, бунтовщик по характеру, не нашел себе места в созданном царскими властями коридоре возможности для татарских мусульман, где имам мечети города или большого села имел право на потомственное дворянство, а остальные имамы и муэдзины — на личное. Данная «геноциидальная» и «татарофобская» политика Петербурга заключалась еще и в том, что, имамам Северного Кавказа этого права предоставлено не было. Не доверявшая мусульманам с Кавказа царская администрация намеренно внушала татарам, что они как «старожилы империи» — старшие братья для единоверцев с Кавказа, а также степей Казахстана и Киргизии.

Печатные книги и газеты (а также театр) появились у татар в конце 19 века… не по царской милости. А вследствие распространения джадидизма (обновленчества) — просветительских идей крымско-татарского просветителя Исмаила Гаспринского и его учеников, в числе которых был великий татарский поэт Габдулла Тукай. Консервативным татарам, привыкшим к жизни по заветам предков, джадидизм был не по нраву вплоть до 1917 года. Что, в целом, нормально. Далеко не все русские православные подданные в то время считали богоугодным делом ходить в театр и читать газеты. Вмешательство или невмешательство царской администрации тут никакой роли не играло.

Распространение джадидизма среди тюркских народов Российской империи пришлось на период, когда Европа вошла в эпоху «пробуждения наций». Татары Поволжья стали осознавать себя светской политической нацией, в ту же эпоху, когда в Османской империи приобрело популярность движение младотурок. На волне конструирования у мусульман Казанской губернии татарского самосознания, в Поволжье пошел процесс стихийной насильственной татаризации через ислам исторически немусульманских народов региона: вотяков (удмуртов), черемисов (марийцев), чувашей… А особенно кряшен. Интенсивнее всего «вербовка» кряшен в татары через принятие ислама происходила в местах, где кряшенские деревни были окружены татарскими населенными пунктами.

Как писал обер- прокурору Святейшего Синода Константину Победоносцеву просветитель кряшен востоковед Николай Ильминский, роль проводников принудительной татаризации взяла на себя «опора империи» — татарское дворянство, именитое купечество, выучившаяся в российских университетах татарская интеллигенция. Знать и купцы в этом плане влияли на мусульманское духовенство Поволжья путем подкупов, интриг, семейных связей итд, а интеллигенты создавали определенный общественный фон.
Имамы и муфтии, в свою очередь, «мягко давили» на царскую администрацию. А та нередко пасовала. Немало важно, что к середине- концу XX века в Поволжье национально ориентированные татары входили в административную вертикаль и давили всех несогласных админресурсом.

Прибавим к этому, что к концу XIX — началу XX веков либеральная российская печать клеймила всех православных консервативных священников и епископов как «мракобесов», и к мнению газетчиков подключалась вся руссоязычная «прогрессивная» публика в Москве и Петербурге. Особенно от газетчиков доставалось православному духовенству Поволжья, которое пыталось остановить экспансию насильственной исламизации немусульманских народов региона. «Свободомыслящие» либералы одинаково насмехались как над православием, так и над исламом; как писал Ильминский, «им что Христос, что Мухаммед все едино». Но для проводников исламизации, которая потом перерастет в пантюркизм, либеральные СМИ были союзниками — из серии «враг моего врага мой друг».

А что на этот счет говорит нам «великий татарский ученый» Марсель Ибрагимович Ахметзянов?

Да что Вы говорите, Марсель Ибрагимович! Ильминский, изучая быт простых татар в глубинке, находит в их воззрениях больше языческих предрассудков, чем исламских обычаев. Изучая историю Казанского ханства, Ильминский делает вывод: исламизация татарского общества пошла как раз после взятия Казани Иваном Грозным, а до этого исламу следовала только местная знать, да и то поверхностно. На поверхностное, языческое отношение соплеменников к исламу сетовали и многие ведущие татарские богословы XVIII—XIX вв.еков. В XIX веке не кряшены с помощью жандармов изгоняли татар с насиженных мест в Поволжье, а как раз татары кряшен. Заводилами погромов, как правило, были кряшены, под влиянием каких- то причин перешедшие в ислам. Очень знакомая картинка для современного Татарстана…

Раз Ахметзянов такой ведущий специалист по кряшенскому языку, пусть сравнит язык кряшен в XIX веке и старотатарский язык. Кряшен того времени понял бы христианскую литературу на татарском «с пятого на десятое» и читать бы ее не стал. В современном татарском языке, сформировавшемся уже во время Советской власти, наличествуют фарсизмы и арабизмы, которых в кряшенском языке нет. А в старотатарском языке арабизмов и фарсизмов было куда больше. Еще ярче различие кряшен и татар проявляется в быту. К концу XIX века кряшены носили отличную от татар одежду, близкую к русской, в их домах не было «мужской» и «женской» половин, как у татар, в избах стояли полати, чего у татар никогда не было. Данные бытовые факты красноречивее всего говорят о кряшенах как о самобытном и отличном от татар этносе.

Чем больше Марсель Ахметзянов откровенничает с «БО», тем более невероятные вещи открываются. К примеру, что тюркский поэт XIII века Кул Гали оказывается «был татарином и писал на татарском языке, поскольку жил в Волжской Булгарии». Возможно, ученым в АН Татарстана неизвестно, но версию с булгарским происхождением Кул Гали поставил под сомнение еще великий татарский богослов XIX века Шихабутдин Марджани. Если уж точнее, к булгарам — еще точнее, к роду Айле — приписал Кул Гали татарский историк Таджутдин Ялчыгулов (1767 — 1838). Почему? Ялчыгулов считал Кул Гали своим близким предком, а далекими предками — Сократа и Александра Македонского. Смешно, но Ялчыгулов действительно так думал. Кроме того, Кул Гали не мог писать на татарском — такого литературного языка в те годы в природе не существовало. Между прочим, тот же род Айле относят к себе современные башкиры. Если родство Кул Гали с Айле все же правда, то Кул Гали не татарин, а башкир. Не думает же Марсель Ахметзянов причислить к татарам, кроме кряшен, еще и башкир?

Современных ногайцев «великий ученый» в татары уже записал:

По языку современные ногайцы родственны не поволжским татарам, а казахам и каракалпакам, вместе с которыми они входят в кипчакско-ногайскую группу тюркских языков. Живший в конце XIII- начале XIV веков Ногай, о котором говорит Ахметзянов, был внуком седьмого сына хана Джучи, праправнуком Чингисхана. Выходит, что хан Ногай — не татарин, а самый что ни на есть монгол. Правители Ногайской Орды действительно боролись за право главенствовать над Золотой Ордой, но себя и свои кочевья никогда не отождествляли с основным населением Орды. Еще точнее, основные кочевья ногайцев с 14 по 16 века находились на Яике, нынешней реке Урал. Где по Татарстану протекает река Урал, дорогой Марсель Ибрагимович?

В период казанских кампаний Ивана Грозного, закончившихся капитуляцией Казанского ханства, Ногайская Орда была союзницей русского царя. В отличие от татар, ногайцы вплоть до 18 – 19 века были кочевниками, их учет осуществлялся по «юртам», то есть семействам. На этногенез ногайского народа в 18–19 веках повлияло пребывание ногайцев среди народов Западного, Северо-Восточного Кавказа, Крыма и северо-западных вилайетов Османской империи. Каким боком тут могли оказаться татары Поволжья, похоже, только один Марсель Ахметзянов и знает.

«Светило татарской филологии» гордится, что его сыновья носят татарские имена. Удивляет, что отец достойных сыновей, раз он такой патриот татарского народа, почему-то величается именем портового города во Франции. А если еще точнее — французским вариантом имени одного из римских первомучеников-христиан. Татарский патриот, мусульманин до мозга костей — и такой казус… Смешно. В отличие от того, что вещает мусульманин Марсель Ахметзянов в своем интервью «БО» о татарском исламе:

Патриоту Татарстана Ахметзянову что ваххабиты, что запрещенные в России «Братья-мусульмане» и ИГИЛ — все едино. Пусть проповедуют в Татарстане, лишь бы только не мозолили его «патриотический» взор православные кресты и не мучил его татарское ухо колокольный звон… Что сказать… Позиция, «достойная» истинного сына своего народа.

А доктор филологии Марсель Ахметзянов вместо подлинной истории родного народа пихает с помощью нацпропагандистов из БО в мозги татарской молодежи пседонаучные пропагандистские сказки, где есть место и шурале (лешим) и другим чертям в ступах и без ступ…

Как писал Шота Руставели, «что находится в кувшине, то и льется из него». Научным и архивным фондом Института языка, литературы и истории АН Татарстана более 20 лет руководит полуграмотный упрямец, подменяющий своим невежеством науку. Марсель Ибрагимов сам признается, что он — татарин из глубинки, для которого татарский язык был родным, да еще и выходец из семьи партработников — после окончания школы не был принят на татарское отделение истфака Казанского госуниверситета. То, куда метил Ахметзянов, явно не МГИМО — значит, в провале на экзаменах виноват был Ахметзянов. Диплом историка Ахметзянов все же получил, в 30-летнем возрасте. Он, плотник Казанского компрессорного завода, смог одолеть курс вечернего отделения историко- филологического факультета главного вуза Казани. С заводской проходной бывший плотник Ахметзянов сразу попал на научную работу в ИЯЛИ АН Татарской АССР.

И судя по тому, какую линию гнет Ахметзянов в ИЯЛИ, лучше бы он и дальше продолжал работать на заводе. Хороший плотник куда полезнее, чем плохой историк. И если даже плотник плохой, то он, по крайней мере, духовно не развращает татарскую молодежь, настраивая ее на русофобию. У плохого плотника для этого нет возможностей, в отличие от профессора, чиновника или депутата Госдумы.

Кстати, в современном Татарстане стало доброй традицией, что «пироги печет сапожник». Марселя Ахметзянова «прекрасно дополняют» министр образования Татарстана Рафис Бурганов — инженер-механик по образованию, депутат Госдумы Фатих Сибагатуллин — колхозный ветеринар, выпускающий книги по истории Татарстана, где в татары попал, в том числе… Мао Цзэдун. В эту компанию хорошо вписывается и директор Института истории имени Марджани АН РТ Рафаэль Хакимов, инженер-транспортник, попавший в среду историков только потому что в советские годы был ответственным партийным работником. Кандидатская диссертация у «великого татарского историка» Хакимова — по диалектическому материализму. Докторскую диссертацию (тема — развитие федерализма в Российской Федерации) он защитил только в 2009 году, уже будучи директором ведущего исторического института республики и «серым кардиналом» Казанского кремля. В этом плане есть подозрения, что за Хакимова его докторскую писал «литературный негр». «Исторические познания» Хакимова не выдерживают никакой критики.

Замещение в якобы «суперблагополучной республике» действительных ученых-гуманитариев полуобразованными «нужными людьми» происходит с негласной санкции федеральных органов. И федеральные чиновники, вместе с ведущими экспертами из Москвы около 30 лет позволяют Марселю Ахметзянову, Рафаэлю Хакимову и им подобным сеять в Татарстане невежество и русофобию, подрывая таким образом безопасность России. Впрочем, Москва в этом отношении наступает на грабли, оставленные царской администрацией и советской властью. И с этим давно бы пора покончить.

Муса Ибрагимбеков

Следующая похожая новость...