«Вы теперь дома!». История Арины, построившей домик для беременных девочек - «Политика»

Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 17 24/04/2019 После 40 Арина стала жить на два дома. На дом — и Домик. Прижила «на стороне» много внуков. Брошена и с ребенком. Как работает приют для одиноких матерей Подробнее Самого приюта «Мамин домик» тоже могло не быть — если бы не Настя. Типичный «отказничок». Человека видит пару раз в день — сунут соску с молоком, памперс переоденут, каждый раз разные тёти в белых халатах. И вдруг зачастило одно и то же лицо: женщина в чём-то розовом и пушистом, пахнет духами, глаза всегда на мокром месте. «Я тогда жила, как все, — вспоминает Арина. — Выбрались вроде из 90-х (чтобы выжить, шили с мужем джинсовые платья, в переходе на Кузнецком Мосту, что в центре Москвы, их продавала, в соседнем переходе — покупала на вырученное детям еды). Казалось бы, живи и радуйся. А радости нет. Есть опостылевшая работа и то маникюр, то кафе, то по магазинам. Муж всё время болеет, „чернобылец“. Дети — сами по себе. И я стала волонтёрить. Меня отправляли по дальним больницам, где лежат отказники, — отвозить памперсы, смеси, лекарства. Можайск, Ярославль, Иваново.» Потом «за Можай» стали с Ариной ездить сын и дочь. Потом присоединился муж. Потом она переоборудовала офис в перевалочный пункт детских вещей. А потом они с Мишей решили удочерить Настю. В можайскую больницу Арина отъездила почти год. Но опека отдала Настю другим. И вся нерасплёсканная Аринина любовь легла в фундамент приюта для беременных. Места, где пахнет клубничным вареньем, тебя гладят по голове и говорят, что всё будет хорошо. И будет жизнь. Арина арендовала бывшую сельскую школу в Ельцах, продала московскую квартиру — и вместе с единомышленниками начала ремонт, чтобы скоро принять в «Домике» первых постоялиц с животами или уже с младенцами, всех на грани, «на кончике ножа», как скажет потом Наташа Божья Коровка. Изнасилованные, обманутые — отцами своих детей, чёрными риелторами, чёрствым государством, выгнанные родными. Кормить девочек и выросших «эмбриончиков» (за 10 лет ни одна мама из «Домика» не оставила ребёнка в роддоме!), платить за электричество и зарплату трём наставницам. Так в «Домике» открылась первая в России благотворительная шоколадная мастерская. Своя лавочка, корпоративные заказы, ярмарки — вышли на самоокупаемость! «Мы два кризиса пережили на шоколаде!» В одной из комнат открыли детский садик, а «трудные» мамы стали «купать молочные шарики в шоколаде», клубничные пирожные помещать в шоколадные стаканчики, зефирные подушечки прослаивать пюре из маракуйи. «Была у девчонок несладкая жизнь — а станет сладкая». И во всей этой взвеси сахарной пудры, руки по локоть в тесте, запятнанные вареньем и объевшиеся сладкого, девчонки сами таяли, теплели, ласково дули на маленькие новорождённые затылки, несли птенцам в клювах зефир, становились шоколадными феями — а феям всё по плечу. На фирменных коробочках с пирожными из «Маминого домика» ставили оттиск: «Наполнено любовью». Сладкая жизнь закончилась в одночасье. Прокурорская проверка. Рабский, мол, труд. Хотите обогатиться за счёт женщин, попавших в трудную ситуацию. Второй удар — не дали президентский грант, который раньше помогал жить. Пришлось закрыть садик, стали пухнуть неоплаченные квитанции за «коммуналку». Арина перевезла производство в Ногинск и теперь с утра до ночи с дочерью «зефирит», чтобы прокормить маленьких мам, пока её сын делает оригинальные упаковки к сладостям, а муж объезжает на «Мама-мобиле» с социальным патрулём (одежда, еда, доброе слово, нужный телефон) окрестные деревни, где всё тоже — уже на грани. «Домику», который живёт на пожертвования, и самому сейчас острее, чем всегда, нужна помощь. Кольчугинская Мадонна — Арина, Валя собралась уезжать! — наставница влетает в мастерскую. Курить в «Домике» нельзя, вот «утренняя» Валя и рыдает: «Я 15 лет курю! У меня нервы! Я уеду домой!» Арина говорит железным голосом: «Я 30 лет курила, бросила в один день. У меня тоже нервы. И трудное детство. Видно, Валя, что тебя жизнь не баловала. Но у тебя дети — что ж ты, ради них не можешь от пагубной привычки избавиться?! Ну, давай попробуем вместе. Хочешь, я тебе мешок семечек поставлю? Леденцов сколько хочешь.» — мягчеет Арина. «Ну, наверное, могу попробовать.» — уже тише всхлипывает 23-летняя мать четверых детей. За растрёпанной Валей вылетает в распахнутую дверь клубничный дух. «Арин, Кольчугино приехало!» — зовёт наставница. Крашеную боттичеллиевскую мадонну из Кольчугина, с невинной детской улыбкой и ещё глазу не видным «эмбриончиком» под сердцем привезла психолог женской консультации: мама у Насти пила, бабушка — пила, и её заставляли. Настя и сама не поняла, что с ней, — а в консультации спохватились: надругались над ребёнком, забеременела, надо спасать. «У тебя всё будет хорошо», — укутывает Арина Настю в огромный белоснежный махровый халат. Она знает. «Это наши, давай забирать». Как семья из Челябинска приняла двух сирот Подробнее Я писала о «Домике» 5 лет назад. Из тех девочек, которых я видела в свой прошлый приезд, сейчас там — только Божья Коровка, Наташа, которую в случае ссоры девчонки сокращают до просто Коровки. Старожил. «Детдомовка» из Луховиц. Жила несколько дней с животом на вокзале: «Никому я была на фиг не нужна, если честно». Дочку родила уже здесь. Пару лет назад Наташа попыталась жить сама. Устроилась дворником. Маринку свою отдала на содержание в детдом — «пока на ноги не встану». Навещала в выходные. Не встала. Вернулась в «Домик». «Не хочу, чтобы у моего ребёнка была такая же судьба, как у меня.» 16-летняя тогда Таня — сейчас замужем, родила второго. Маша (приехала побитая сожителем, 3 дня подряд спала) — работает в отделении милосердия, таскает по музеям своего Васю. Кристина растит Киру, получает высшее — учится на социального работника. «И моя жизнь стала другой, — говорит Арина. — С каждым годом энергии только больше. Дети — вернулись домой. Миша — перестал болеть. Это не я говорю, это старцы: спасая других, спасёшься сам».