Эксперты подвели итоги первого года нового срока Путина - «Общество»

Доклад «Крепость врастает в землю. Год после выборов: стратегии, вызовы, тренды» (есть у The Bell) посвящен итогам первого года пятого срока Владимира Путина. Авторы — экономист Сергей Алексашенко, политологи Кирилл Рогов, Александр Кынев, Николай Петров и Павел Баев. Мы пересказываем его основные тезисы.

Экономика в условиях санкций. Адаптируясь к западным санкциям, власти перешли от «инерционной» к «дирижистской» экономической политике — с одновременным ужесточением кредитно-денежной политики и перераспределением ресурсов в пользу правительства и главенствующей ролью государственных инвестиций. «В целом такая экономическая стратегия ориентирована на длительную и углубляющуюся изоляцию российской экономики и выглядит своего рода экономической политикой «осажденной крепости», — пишут эксперты.

По сути экономическая политика Кремля — результат скрещивания двух программ, конкурировавших перед президентскими выборами, — Алексея Кудрина и Столыпинского клуба. От первой государство взяло ортодоксально жесткую бюджетную политику, от второй — «дирижистко-инвестиционную концепцию».
Серьезного перелома в экономике эта политика пока не принесла. Замедление темпов экономического роста, сопровождающееся падением реальных доходов, продолжает быть главным риском режима. Из-за санкций экономика растет вяло даже на фоне благоприятных факторов вроде роста цен на нефть, спроса на газ и экономического оживления во время чемпионата мира по футболу.
Путин слушает советы «макроэкономического блока» правительства по главе с Антоном Силуановым, но от решения проблемы темпов роста экономики блок фактически устранился. Путину «не оставалось ничего, кроме как опереться на альтернативную команду» во главе со своим помощником Андреем Белоусовым — именно он развивает тему нацпроектов и госинвестиций и поддерживает дирижистский тренд. Последствия — не только рост госрасходов: например, в ходе бензинового кризиса 2018 года чиновники впервые за 18 лет правления Путина пошли на заморозку цен. Этот шаг может иметь далеко идущие последствия.
На повседневную жизнь этот сдвиг особо не повлиял и остался малозаметным. «Однако если Кремль пойдет по этому пути дальше, то грядущие новации могут оказаться гораздо более заметными и привести к серьезным изменениям во всей конструкции российской экономики».
В известной политэкономической дилемме «холодильник» будет и дальше более уверенно демонстрировать преимущество над «телевизором»: Кремль так и не предложил решения проблемы падающих доходов населения. При обсуждении майского указа Владимира Путина эта тема ушла в тень нацпроектов и госинвестиций.

Ослабление социальной поддержки. Данные соцопросов показывают: четырехлетний период «крымского синдрома» завершен, а уровень поддержки власти снизился почти до «докрымского» уровня. Социальные настроения стали более депрессивными из-за пенсионной реформы, продолжающейся стагнации в экономике, падения реальных доходов. Не смогли остановить падение рейтингов даже внешнеполитическая мобилизация и пропаганда.

Главная причина падения одобрения власти — углубляющаяся экономическая депрессия, а главный повод — повышение пенсионного возраста. Кремль даже столкнулся с локальными кризисами — например, провалом некоторых кандидатов от власти на губернаторских выборах 2018 года. Но запас институциональной прочности у власти высок. «Повысив за послевыборный год налоги и пенсионный возраст, Кремль продемонстрировал способность волюнтаристски перераспределять в свою пользу ресурсы и бизнеса, и граждан, не встречая при этом серьезного сопротивления», — констатируют эксперты.
Нынешний эпизод снижения рейтингов поддержки — уже четвертый в истории режима Владимира Путина: похожим образом рейтинг проседал весной-летом 2000 года, в 2004–2005 и 2011–2013 годах. Власти каждый раз удавалось справиться с вызовами, хотя и не без помощи благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. В последний раз ответом стал поворот во внешней политике в 2014 году.
Пытаясь вновь обрести высокую социальную поддержку, Кремль будет искать новую «серебряную пулю». Но в этот раз, в отличие от трех прежних кризисов Путина, ресурсы властей ограничены — в плане экономики и внешнеполитической мобилизации. Пока сложно прогнозировать, что именно выберет Кремль для повышения рейтингов — негативную повестку с эскалацией внешнеполитических конфликтов или позитивную с объединительным процессом с Белоруссией.
Пока в ответ на снижение внутренней поддержки Кремль стал активнее использовать «силовые практики» — проводит политику «сверхцентрализма» в отношении регионов (смена за 2,5 года глав более половины регионов на «варягов»), усиливает контроль над интернетом (закон о суверенном рунете, о фейк-ньюс и др.), активно применяет закон о нежелательных организациях, демонстративно и выборочно наказывает элиты (чистка в Дагестане, дело Магомедовых, дело Арашуковых), проводит «суверенизацию» бизнес-режима (дело Baring Vostok). Именно эти «репрессивные политики» являются сегодня ключевым фактором стабильности режима.

Внешняя политика Кремля осталась конфронтационной, но при этом стала более пассивной и изоляционистской. Путин не использовал свою «обновленную легитимность» для того, чтобы снизить напряженность в отношениях с Западом. Российским властям выгодно ее поддерживать, чтобы тем самым подтвердить свою особую роль в мировой политике, но доводить ситуацию до санкционной эскалации тоже никто не хочет.

Компенсировать проблему с Западом разворотом на Восток у России пока не получилось. Для Китая в приоритете в последний год было устранение проблем, вызванных торговым конфликтом с США. Обсуждение курильского вопроса с Японией пока также непродуктивно.
Единственным успехом стал чемпионат мира по футболу, но это был дорогостоящий инструмент «мягкой силы», который лишь нейтрализовал последствия допинговых скандалов.
«Амбиции во внешней политике все сильнее расходятся с реальным сокращением ее ресурсной и интеллектуальной базы, что предопределяет неизбежность неудач, которые будут повышать риск новых волюнтаристских решений — и еще более болезненных поражений», — пишут эксперты.

Главный итог первого года четвертого срока Владимира Путина — резкое ухудшение социальных настроений, но критических рисков для власти оно пока не несет: за время правления Владимира Путина режим уже несколько раз успешно преодолевал похожие кризисы, делают вывод эксперты фонда «Либеральная миссия» в своем новом докладе. Но, чтобы справиться с социальной депрессией в условиях стагнации экономики, Кремлю придется искать новые решения, чтобы повернуть атмосферу в стране в свою пользу. Доклад «Крепость врастает в землю. Год после выборов: стратегии, вызовы, тренды» (есть у The Bell) посвящен итогам первого года пятого срока Владимира Путина. Авторы — экономист Сергей Алексашенко, политологи Кирилл Рогов, Александр Кынев, Николай Петров и Павел Баев. Мы пересказываем его основные тезисы. Экономика в условиях санкций. Адаптируясь к западным санкциям, власти перешли от «инерционной» к «дирижистской» экономической политике — с одновременным ужесточением кредитно-денежной политики и перераспределением ресурсов в пользу правительства и главенствующей ролью государственных инвестиций. «В целом такая экономическая стратегия ориентирована на длительную и углубляющуюся изоляцию российской экономики и выглядит своего рода экономической политикой «осажденной крепости», — пишут эксперты. По сути экономическая политика Кремля — результат скрещивания двух программ, конкурировавших перед президентскими выборами, — Алексея Кудрина и Столыпинского клуба. От первой государство взяло ортодоксально жесткую бюджетную политику, от второй — «дирижистко-инвестиционную концепцию». Серьезного перелома в экономике эта политика пока не принесла. Замедление темпов экономического роста, сопровождающееся падением реальных доходов, продолжает быть главным риском режима. Из-за санкций экономика растет вяло даже на фоне благоприятных факторов вроде роста цен на нефть, спроса на газ и экономического оживления во время чемпионата мира по футболу. Путин слушает советы «макроэкономического блока» правительства по главе с Антоном Силуановым, но от решения проблемы темпов роста экономики блок фактически устранился. Путину «не оставалось ничего, кроме как опереться на альтернативную команду» во главе со своим помощником Андреем Белоусовым — именно он развивает тему нацпроектов и госинвестиций и поддерживает дирижистский тренд. Последствия — не только рост госрасходов: например, в ходе бензинового кризиса 2018 года чиновники впервые за 18 лет правления Путина пошли на заморозку цен. Этот шаг может иметь далеко идущие последствия. На повседневную жизнь этот сдвиг особо не повлиял и остался малозаметным. «Однако если Кремль пойдет по этому пути дальше, то грядущие новации могут оказаться гораздо более заметными и привести к серьезным изменениям во всей конструкции российской экономики». В известной политэкономической дилемме «холодильник» будет и дальше более уверенно демонстрировать преимущество над «телевизором»: Кремль так и не предложил решения проблемы падающих доходов населения. При обсуждении майского указа Владимира Путина эта тема ушла в тень нацпроектов и госинвестиций. Ослабление социальной поддержки. Данные соцопросов показывают: четырехлетний период «крымского синдрома» завершен, а уровень поддержки власти снизился почти до «докрымского» уровня. Социальные настроения стали более депрессивными из-за пенсионной реформы, продолжающейся стагнации в экономике, падения реальных доходов. Не смогли остановить падение рейтингов даже внешнеполитическая мобилизация и пропаганда. Главная причина падения одобрения власти — углубляющаяся экономическая депрессия, а главный повод — повышение пенсионного возраста. Кремль даже столкнулся с локальными кризисами — например, провалом некоторых кандидатов от власти на губернаторских выборах 2018 года. Но запас институциональной прочности у власти высок. «Повысив за послевыборный год налоги и пенсионный возраст, Кремль продемонстрировал способность волюнтаристски перераспределять в свою пользу ресурсы и бизнеса, и граждан, не встречая при этом серьезного сопротивления», — констатируют эксперты. Нынешний эпизод снижения рейтингов поддержки — уже четвертый в истории режима Владимира Путина: похожим образом рейтинг проседал весной-летом 2000 года, в 2004–2005 и 2011–2013 годах. Власти каждый раз удавалось справиться с вызовами, хотя и не без помощи благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. В последний раз ответом стал поворот во внешней политике в 2014 году. Пытаясь вновь обрести высокую социальную поддержку, Кремль будет искать новую «серебряную пулю». Но в этот раз, в отличие от трех прежних кризисов Путина, ресурсы властей ограничены — в плане экономики и внешнеполитической мобилизации. Пока сложно прогнозировать, что именно выберет Кремль для повышения рейтингов — негативную повестку с эскалацией внешнеполитических конфликтов или позитивную с объединительным процессом с Белоруссией. Пока в ответ на снижение внутренней поддержки Кремль стал активнее использовать «силовые практики» — проводит политику «сверхцентрализма» в отношении регионов (смена за 2,5 года глав более половины регионов на «варягов»), усиливает контроль над интернетом (закон о суверенном рунете, о фейк-ньюс и др.), активно применяет закон о нежелательных организациях, демонстративно и выборочно наказывает элиты (чистка в Дагестане, дело Магомедовых, дело Арашуковых), проводит «суверенизацию» бизнес-режима (дело Baring Vostok). Именно эти «репрессивные политики» являются сегодня ключевым фактором стабильности режима. Внешняя политика Кремля осталась конфронтационной, но при этом стала более пассивной и изоляционистской. Путин не использовал свою «обновленную легитимность» для того, чтобы снизить напряженность в отношениях с Западом. Российским властям выгодно ее поддерживать, чтобы тем самым подтвердить свою особую роль в мировой политике, но доводить ситуацию до санкционной эскалации тоже никто не хочет. Компенсировать проблему с Западом разворотом на Восток у России пока не получилось. Для Китая в приоритете в последний год было устранение проблем, вызванных торговым конфликтом с США. Обсуждение курильского вопроса с Японией пока также непродуктивно. Единственным успехом стал чемпионат мира по футболу, но это был дорогостоящий инструмент «мягкой силы», который лишь нейтрализовал последствия допинговых скандалов. «Амбиции во внешней политике все сильнее расходятся с реальным сокращением ее ресурсной и интеллектуальной базы, что предопределяет неизбежность неудач, которые будут повышать риск новых волюнтаристских решений — и еще более болезненных поражений», — пишут эксперты.