© РИА Новости, Стрингер | Перейти в фотобанкПосле создания автокефальной православной церкви на Украине священники опасаются новых преследований христиан, вспоминая и советские времена, и даже Древний Рим, пишет Герхард Гнаук во «Франкфуртер альгемайне». Новых «автокефальных» православных называют раскольниками. На тех, кто по-прежнему подчиняется Московскому патриархату, оказывают давление.
Голос православного священника по телефону звучит встревоженно и возмущенно. В его деревне к северу от Киева всего одна церковь, говорит отец Дмитрий. Ее разделить нельзя. «Мы молимся Господу, чтобы он вернул раскольников на путь истинный. Ведь в этом противостоянии церквей на самом деле речь идет лишь о том, в чьих руках будет власть в стране».
Под противостоянием церквей священник понимает создание автокефальной православной церкви на Украине в январе этого года. Для отца Дмитрия эти новые православные — «раскольники», потому что сам он стоит на привычной стороне, то есть принадлежит на Украине к той православной церкви, которая более трехсот лет тому назад подчинилась российскому патриархату. В ее храмах во время богослужений молятся за московского патриарха Кирилла I. Новую церковь ее приверженцы не признают, «между церквями нет никакой коммуникации, с точки зрения церковного права мы не признаем произведенные ею крестины и венчания». Теперь, рассказывает дальше отец Дмитрий, «власти оказывают на нас сильное давление. Были случаи, когда наши церковные здания захватывались раскольниками. Все как в Советском Союзе!»
Последнее предложение заставило задуматься. Хуже, чем в Советском Союзе? Что он имеет в виду? Помнит ли этот священнослужитель вообще советское время? В том, что глубокие исторические перемены в регионе отражаются и на церковных делах, ничего нового нет. В этом смысле образование автокефальной церкви в Киеве — результат формирования украинской нации и постепенного отделения от российской и советской империи. Тлеющая российско-украинская война, начавшаяся пять лет назад, в марте после аннексии Крыма, кардинально ускорила этот процесс. Московское государственное телевидение также крайне встревожено утратой российского влияния, образованием новой церкви и положением верных Москве верующих на Украине, одним из которых и является этот священник. Как недавно заявили в российских вечерних новостях, на Украине якобы уже «происходят гонения на христиан, как в древнем Риме». Прибегло российское телевидение и к сравнению с советскими временами.
А действительно, какова была жизнь христиан во время более чем 70-летнего советского господства? Эта тема ушла из поля зрения Западной Европы. Три года назад появилась книга об истории конфликта между коммунизмом и церковью (Es gibt keinen Gott!). Продается плохо, сетует историк церкви Томас Бремер (Thomas Bremer), входивший в состав германо-российского коллектива авторов. Когда речь заходит о разоблачении преступлений советской власти, то некоторые думают, что знаменитая речь главы советского государства Никиты Хрущева 1956 года уже сделала главную работу. А ведь Хрущев, обвиняя своего предшественника, назвал всего две группы жертв: коммунистов и военных. То, что страшному террору подвергались и они, было важно для государственного аппарата. Но другие жертвы остались за рамками доклада: миллионы погибших во время Голодомора, к которому Сталин относился с одобрением и который особенно опустошил Украину и Казахстан; инакомыслящие, классовые враги, враги народа и, наконец, представители религиозных общин, в том числе, и православная церковь.
Первая волна преследований церкви прокатилась вскоре после революции и была направлена против всех конфессий и религий. Новые властители национализировали все частные землевладения, в том числе земли церквей и монастырей. В январе 1918 года своим декретом они провозгласили «Отделение церкви от государства и школы от церкви». Мелкие религиозные объединения сначала обрадовались, что провозглашенное равенство всех религий лишило православную церковь ее прежних привилегий. Но вскоре всем религиозным объединениям была запрещена любая экономическая, социальная, миссионерская и педагогическая деятельность (это положение сохранялось до 1990 года). Священникам было разрешено проводить богослужения — больше ничего.
С религией как с «опиумом для народа» боролись с революционным пылом. В 1922 году Ленин писал в политбюро Коммунистической партии, что необходимо «дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий». Чем большее число представителей «реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». В огромном количестве сжигались иконы, было приказано провести «всероссийское устранение церковных реликвий». Старые ценности и обряды следовало упразднить, что, однако, не помешало властителям выставить труп Ленина подобно мощам в мавзолее на Красной площади.
Как свидетельствуют многочисленные источники, священники и верующие считали, что им приходит конец, что настали их последние дни. Патриарх Тихон, глава православной церкви, был помещен под домашний арест. В 1925 году он умер. Многие сомневаются, что естественной смертью. Выборы нового патриарха проведены не были. Вместо этого стали поощрять «обновителей» церкви, которые вскоре заявили о необходимости «единым фронтом под руководством советского правительства бороться с мировым злом несправедливости». Тысячи церквей были закрыты, многие священники убиты. В 30-е годы во время большого террора было расстреляно как минимум 100 тысяч религиозных деятелей, как священников, так и простых граждан. Приблизительно четыреста епископов, находившихся в ссылке или в заключении, были приговорены к смертной казни в ходе показательных процессов. К 1939 году в стране осталось всего четыреста действующих православных храмов, монастырей больше не было, всего лишь четыре епископа остались на своих местах.
Такая же судьба постигла протестантских и римско-католических священников. Так как большинство из них были немецкого или польского происхождения, было удобно преследовать их как «шпионов». Тот, кто не попадал в лагеря, часто оказывался «лишенцем», что помимо прочего означало лишение людей продовольственных карточек. Еще более страшная доля выпала позднее украинской греко-католической церкви, которая была насильственно присоединена к русской православной церкви. Почти все ее епископы и более тысячи прочих священнослужителей погибли в лагерях. Высланный из Советского Союза Николай Бердяев, один из самых выдающихся русских философов XX века, с горечью написал о коммунизме в 1937 году, находясь в парижской эмиграции: «Тоталитарным может быть лишь царство Божье, царство Кесаря всегда частично… совершенно так же, как в германском национал-социализме, но лишь более последовательно и радикально».
Парадоксально, но нападение вермахта, которое несло славянским народам порабощение, вернуло части из них свободу религии. На оккупированных территориях вновь были открыты тысячи церквей и даже несколько монастырей. Тяготы войны заставили Сталина в 1943 году пересмотреть свою политику в отношении церкви. Было позволено вновь избирать патриарха, религиозным сообществам в освобожденных областях также было разрешено продолжать свою деятельность. На момент окончания войны существовало 22 тысячи православных церквей и 104 монастыря. Однако церкви пришлось заплатить за свое частичное освобождение многочисленными уступками, в том числе молитвами и панегириками «самоотверженной заботе нашего вождя (Сталина) о народе».
Хрущев вновь ограничил свободу церкви, число действующих храмов сократилось более чем вдвое. Когда в 1985 году к власти пришел Горбачев, в стране функционировало 6 800 церквей и 16 монастырей. Некоторые несгибаемые христиане, в том числе приблизительно сто тридцать баптистов, отрицающих контакты с государством, находились по состоянию на 1987 год в заключении или ссылке. В каком масштабе православная иерархия была до последнего времени наводнена агентами спецслужб и использовалась государством для внешнеполитических целей, церковью полностью не выяснено до сих пор.
Часто Советский Союз сравнивали с древним Римом, по этой причине действующих в подполье священников и общины различных конфессий в России скоро стали называть «катакомбной церковью». В наше время православная церковь признала многих погибших в советском заключении священников и верующих «новомучениками» и канонизировала более тысячи из них. Теперь их изображают на иконах, а в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете изучают их историю.
Разве на Украине правит новый Нерон? До сих пор ничто не указывает на то, что верные Москве православные верующие на Украине могут повторить судьбу христиан в Советском Союзе. Правда, возникают споры о церковных зданиях, которые в некоторых случаях даже переходят в потасовки. Но в последнее время каждую неделю десятки церковных общин мирно переходят из московской в новую украинскую церковь. Закон предусматривает, что решение о переходе принимается двумя третями голосов прихожан. Там, где большинство придерживается другого мнения, все остается так, как есть. Отец Дмитрий озабочен положением в стране. «Но в нашей деревне, — подтверждает он с удовольствием — ничего не изменилось. Тут царят мир и покой».
© РИА Новости, Стрингер | Перейти в фотобанкПосле создания автокефальной православной церкви на Украине священники опасаются новых преследований христиан, вспоминая и советские времена, и даже Древний Рим, пишет Герхард Гнаук во «Франкфуртер альгемайне». Новых «автокефальных» православных называют раскольниками. На тех, кто по-прежнему подчиняется Московскому патриархату, оказывают давление.Голос православного священника по телефону звучит встревоженно и возмущенно. В его деревне к северу от Киева всего одна церковь, говорит отец Дмитрий. Ее разделить нельзя. «Мы молимся Господу, чтобы он вернул раскольников на путь истинный. Ведь в этом противостоянии церквей на самом деле речь идет лишь о том, в чьих руках будет власть в стране». Под противостоянием церквей священник понимает создание автокефальной православной церкви на Украине в январе этого года. Для отца Дмитрия эти новые православные — «раскольники», потому что сам он стоит на привычной стороне, то есть принадлежит на Украине к той православной церкви, которая более трехсот лет тому назад подчинилась российскому патриархату. В ее храмах во время богослужений молятся за московского патриарха Кирилла I. Новую церковь ее приверженцы не признают, «между церквями нет никакой коммуникации, с точки зрения церковного права мы не признаем произведенные ею крестины и венчания». Теперь, рассказывает дальше отец Дмитрий, «власти оказывают на нас сильное давление. Были случаи, когда наши церковные здания захватывались раскольниками. Все как в Советском Союзе!» Последнее предложение заставило задуматься. Хуже, чем в Советском Союзе? Что он имеет в виду? Помнит ли этот священнослужитель вообще советское время? В том, что глубокие исторические перемены в регионе отражаются и на церковных делах, ничего нового нет. В этом смысле образование автокефальной церкви в Киеве — результат формирования украинской нации и постепенного отделения от российской и советской империи. Тлеющая российско-украинская война, начавшаяся пять лет назад, в марте после аннексии Крыма, кардинально ускорила этот процесс. Московское государственное телевидение также крайне встревожено утратой российского влияния, образованием новой церкви и положением верных Москве верующих на Украине, одним из которых и является этот священник. Как недавно заявили в российских вечерних новостях, на Украине якобы уже «происходят гонения на христиан, как в древнем Риме». Прибегло российское телевидение и к сравнению с советскими временами. А действительно, какова была жизнь христиан во время более чем 70-летнего советского господства? Эта тема ушла из поля зрения Западной Европы. Три года назад появилась книга об истории конфликта между коммунизмом и церковью (Es gibt keinen Gott!). Продается плохо, сетует историк церкви Томас Бремер (Thomas Bremer), входивший в состав германо-российского коллектива авторов. Когда речь заходит о разоблачении преступлений советской власти, то некоторые думают, что знаменитая речь главы советского государства Никиты Хрущева 1956 года уже сделала главную работу. А ведь Хрущев, обвиняя своего предшественника, назвал всего две группы жертв: коммунистов и военных. То, что страшному террору подвергались и они, было важно для государственного аппарата. Но другие жертвы остались за рамками доклада: миллионы погибших во время Голодомора, к которому Сталин относился с одобрением и который особенно опустошил Украину и Казахстан; инакомыслящие, классовые враги, враги народа и, наконец, представители религиозных общин, в том числе, и православная церковь. Первая волна преследований церкви прокатилась вскоре после революции и была направлена против всех конфессий и религий. Новые властители национализировали все частные землевладения, в том числе земли церквей и монастырей. В январе 1918 года своим декретом они провозгласили «Отделение церкви от государства и школы от церкви». Мелкие религиозные объединения сначала обрадовались, что провозглашенное равенство всех религий лишило православную церковь ее прежних привилегий. Но вскоре всем религиозным объединениям была запрещена любая экономическая, социальная, миссионерская и педагогическая деятельность (это положение сохранялось до 1990 года). Священникам было разрешено проводить богослужения — больше ничего. С религией как с «опиумом для народа» боролись с революционным пылом. В 1922 году Ленин писал в политбюро Коммунистической партии, что необходимо «дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий». Чем большее число представителей «реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». В огромном количестве сжигались иконы, было приказано провести «всероссийское устранение церковных реликвий». Старые ценности и обряды следовало упразднить, что, однако, не помешало властителям выставить труп Ленина подобно мощам в мавзолее на Красной площади. Как свидетельствуют многочисленные источники, священники и верующие считали, что им приходит конец, что настали их последние дни. Патриарх Тихон, глава православной церкви, был помещен под домашний арест. В 1925 году он умер. Многие сомневаются, что естественной смертью. Выборы нового патриарха проведены не были. Вместо этого стали поощрять «обновителей» церкви, которые вскоре заявили о необходимости «единым фронтом под руководством советского правительства бороться с мировым злом несправедливости». Тысячи церквей были закрыты, многие священники убиты. В 30-е годы во время большого террора было расстреляно как минимум 100 тысяч религиозных деятелей, как священников, так и простых граждан. Приблизительно четыреста епископов, находившихся в ссылке или в заключении, были приговорены к смертной казни в ходе показательных процессов. К 1939 году в стране осталось всего четыреста действующих православных храмов, монастырей больше не было, всего лишь четыре епископа остались на своих местах. Такая же судьба постигла протестантских и римско-католических священников. Так как большинство из них были немецкого или польского происхождения, было удобно преследовать их как «шпионов». Тот, кто не попадал в лагеря, часто оказывался «лишенцем», что помимо прочего означало лишение людей продовольственных карточек. Еще более страшная доля выпала позднее украинской греко-католической церкви, которая была насильственно присоединена к русской православной церкви. Почти все ее епископы и более тысячи прочих священнослужителей погибли в лагерях. Высланный из Советского Союза Николай Бердяев, один из самых выдающихся русских философов XX века, с горечью написал о коммунизме в 1937 году, находясь в парижской эмиграции: «Тоталитарным может быть лишь царство Божье, царство Кесаря всегда частично… совершенно так же, как в германском национал-социализме, но лишь более последовательно и радикально». Парадоксально, но нападение вермахта, которое несло славянским народам порабощение, вернуло части из них свободу религии. На оккупированных территориях вновь были открыты тысячи церквей и даже несколько монастырей. Тяготы войны заставили Сталина в 1943 году пересмотреть свою политику в отношении церкви. Было позволено вновь избирать патриарха, религиозным сообществам в освобожденных областях также было разрешено продолжать свою деятельность. На момент окончания войны существовало 22 тысячи православных церквей и 104 монастыря. Однако церкви пришлось заплатить за свое частичное освобождение многочисленными уступками, в том числе молитвами и панегириками «самоотверженной заботе нашего вождя (Сталина) о народе». Хрущев вновь ограничил свободу церкви, число действующих храмов сократилось более чем вдвое. Когда в 1985 году к власти пришел Горбачев, в стране функционировало 6 800 церквей и 16 монастырей. Некоторые несгибаемые христиане, в том числе приблизительно сто тридцать баптистов, отрицающих контакты с государством, находились по состоянию на 1987 год в заключении или ссылке. В каком масштабе православная иерархия была до последнего времени наводнена агентами спецслужб и использовалась государством для внешнеполитических целей, церковью полностью не выяснено до сих пор. Часто Советский Союз сравнивали с древним Римом, по этой причине действующих в подполье священников и общины различных конфессий в России скоро стали называть «катакомбной церковью». В наше время православная церковь признала многих погибших в советском заключении священников и верующих «новомучениками» и канонизировала более тысячи из них. Теперь их изображают на иконах, а в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете изучают их историю. Разве на Украине правит новый Нерон? До сих пор ничто не указывает на то, что верные Москве православные верующие на Украине могут повторить судьбу христиан в Советском Союзе. Правда, возникают споры о церковных зданиях, которые в некоторых случаях даже переходят в потасовки. Но в последнее время каждую неделю десятки церковных общин мирно переходят из московской в новую украинскую церковь. Закон предусматривает, что решение о переходе принимается двумя третями голосов прихожан. Там, где большинство придерживается другого мнения, все остается так, как есть. Отец Дмитрий озабочен положением в стране. «Но в нашей деревне, — подтверждает он с удовольствием — ничего не изменилось. Тут царят мир и покой».
Следующая похожая новость...
