Статья из газеты:
Еженедельник "Аргументы и Факты" № 8 20/02/2019
Деревне, где я родилась, 180 лет, но дни её сочтены.
Нина Землянская, главный редактор «АиФ-Челябинск», бывшая жительница с. Владимировка:
— Я помню нашу деревенскую школу, которую на ночь запирали на амбарный замок. Школы уже той нет, да и другой, двухэтажной, тоже: дети кончились.
Деревня первой столкнулась с чудищем под названием «оптимизация». Тут оптимизировали всё: малокомплектные школы, сельхозкооперацию (куда сдавали шкуры, пух-перо, мясо), аптеки, ФАПы. Под нож пошли колхозы, водокачка, асфальт. Если деревенька на отшибе (как, например, моя — 350 км от Челябинска) и рядом нет трассы, способной прокормить торговлей из леса, или ж/д узла — той самой пресловутой транспортной доступности, о которой толкуют чиновники, то нет и будущего. А будущее — это, к примеру, когда рядом находят медь, золото, уран. Тогда в деревеньке появляются работа и новые люди.
В моей родной деревне стоят заколоченными десятки домов. Последние лет 15 деревня рожала как угорелая, чтобы жить на детские пособия (работы ж нет!). Но уже нет в деревнях баб детородного возраста, все вышли. Последняя на материнский капитал купила у стариков домик и пожила со своей ватагой детей, пока не закрыли школу.
Массовый исход деревенских случился не вчера. Сначала сельчан забирали на вахту. И поставляла деревня тьмы охранников в город, легионы контрактников в армию. Люди уезжали, чтобы подержать в руках живые деньги. Сначала уезжали на вахту, потом — навсегда. Когда нет живых денег, на селе образуется своя криптовалюта. Это когда ты берёшь в магазине продукты под честное слово, а в день получения пенсии долг возвращаешь. В день пенсии старики делают выручку магазинам. А так стоят магазины, как музеи, — тихие и пустые. Деревенька пустеет, а вот кладбище растёт. Многие старики, которых забрали в город дети, пишут в своих завещаниях последнюю волю — быть похороненными на родине. И послушные дети везут их покоиться на малую родину, туда, к чему прикипела, притёрлась душа.
А я... Я приеду сюда после пенсии, покормлю кур и начну мазать завозню миксом из конского навоза, глины и песка. Я могу. В моём жизненном цикле всё вернётся на круги своя. Деревенская, я в деревню и вернусь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 8 20/02/2019 Деревне, где я родилась, 180 лет, но дни её сочтены. Нина Землянская, главный редактор «АиФ-Челябинск», бывшая жительница с. Владимировка: — Я помню нашу деревенскую школу, которую на ночь запирали на амбарный замок. Школы уже той нет, да и другой, двухэтажной, тоже: дети кончились. Деревня первой столкнулась с чудищем под названием «оптимизация». Тут оптимизировали всё: малокомплектные школы, сельхозкооперацию (куда сдавали шкуры, пух-перо, мясо), аптеки, ФАПы. Под нож пошли колхозы, водокачка, асфальт. Если деревенька на отшибе (как, например, моя — 350 км от Челябинска) и рядом нет трассы, способной прокормить торговлей из леса, или ж/д узла — той самой пресловутой транспортной доступности, о которой толкуют чиновники, то нет и будущего. А будущее — это, к примеру, когда рядом находят медь, золото, уран. Тогда в деревеньке появляются работа и новые люди. В моей родной деревне стоят заколоченными десятки домов. Последние лет 15 деревня рожала как угорелая, чтобы жить на детские пособия (работы ж нет!). Но уже нет в деревнях баб детородного возраста, все вышли. Последняя на материнский капитал купила у стариков домик и пожила со своей ватагой детей, пока не закрыли школу. Массовый исход деревенских случился не вчера. Сначала сельчан забирали на вахту. И поставляла деревня тьмы охранников в город, легионы контрактников в армию. Люди уезжали, чтобы подержать в руках живые деньги. Сначала уезжали на вахту, потом — навсегда. Когда нет живых денег, на селе образуется своя криптовалюта. Это когда ты берёшь в магазине продукты под честное слово, а в день получения пенсии долг возвращаешь. В день пенсии старики делают выручку магазинам. А так стоят магазины, как музеи, — тихие и пустые. Деревенька пустеет, а вот кладбище растёт. Многие старики, которых забрали в город дети, пишут в своих завещаниях последнюю волю — быть похороненными на родине. И послушные дети везут их покоиться на малую родину, туда, к чему прикипела, притёрлась душа. А я. Я приеду сюда после пенсии, покормлю кур и начну мазать завозню миксом из конского навоза, глины и песка. Я могу. В моём жизненном цикле всё вернётся на круги своя. Деревенская, я в деревню и вернусь. Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Следующая похожая новость...
