Русская антиутопия: не Оруэллом единым - «Спорт»
Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари. Никому от них ни тепло, ни холодно, никому ни чести, ни бесчестия, ни славы, ни бесславия… живут, даром место занимают да корм едят.
Все это представилось до того отчетливо и ясно, что вдруг ему страстная охота пришла: «Вылезу-ка я из норы да гоголем по всей реке проплыву!» Но едва он подумал об этом, как опять испугался. И начал, дрожа, помирать. Жил — дрожал, и умирал — дрожал.
М. Е. Салтыков-Щедрин. Премудрый пискарь)
Есть такой полузабытый жанр: сказки для взрослых. Дети их не очень хорошо понимают, потому что далеки от коварства, жестокости, лжи, лицемерия и прочих пороков, поневоле присущих зрелому возрасту. А взрослые этим пластом литературы не интересуются, потому что их сразу отвращает слово «сказка» — значит, что-то вымышленное, далекое от реальности и совсем не прикладное. А зря. Особенно в России и особенно с животрепещущей поправкой на законы Клишаса.
Есть в русской истории некая цикличность, время от времени вызывающая к жизни сложный и загадочный жанр путевых заметок, снов, притч, сказок, басен. Обычно это связано с кризисом власти, которая требует к себе уважения, осознавая, что это требование незаслуженно. А вместе с накопленной ущербностью власти растет и ущербность гражданского общества, то ли поневоле, то ли по инерции славословящего пошатнувшегося властного колосса, давящего всякую свободную мысль своим безжизненным, но огромным и тяжким остовом. Так путешествовал Радищев из Петербурга в Москву. Так Пушкин писал «Историю Емельяна Пугачева».
Так Гоголь творил бессмертную поэму «Мертвые души», сокрушаясь о том, что многие посмеются над персонажами, но мало кто спросит себя, нет ли и в нем признаков умирания души и мысли. Так Крылов живописал квартет осла, козла, мартышки (Клишас бы вознегодовал — это кто тут осел? Да никто, просто осел он и есть осел) и косолапого мишки (тут бы единороссы дружно обиделись), которые несмотря ни на какие должностные ротации, ничего кроме неудобоваримой какофонии произвести не были способны. И именно так бичевал российскую действительность М.Е.Салтыков-Щедрин, сказки которого по сей день считаются чем-то маловажным — для детей слишком сложными, а для взрослых слишком простыми. Но если погрузиться в тему его иносказаний, вполне можно предположить, что гневный сатирик, о котором современники говорили, что под его жгучим, болезненным, но целительным для общественных и государственных язв словом не могло устоять ни одно гнусное, несправедливое, подлое и низкое явление, живи он во времена сенатора Клишаса, мог бы очень серьезно пострадать за свои «сказка ложь, да в ней намек», а проще говоря — антиутопии:
«В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик, жил и на свет глядючи радовался. Всего у него было довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли, и садов. И был тот помещик глупый.
Видит помещик, что мужика с каждым днем не убывает, а все прибывает, — видит и опасается: „А ну, как он у меня все добро приест?“
И начал он стараться, и не то чтоб как-нибудь, а все по правилу. Курица ли крестьянская в господские овсы забредет — сейчас ее, по правилу, в суп; дровец ли крестьянин нарубить по секрету в господском лесу соберется — сейчас эти самые дрова на господский двор, а с порубщика, по правилу, штраф. — Больше я нынче этими штрафами на них действую! — говорит помещик соседям своим, — потому что для них это понятнее. Видят мужики: хоть и глупый у них помещик, а разум ему дан большой. Сократил он их так, что некуда носа высунуть: куда ни глянут — все нельзя, да не позволено, да не ваше! Скотинка на водопой выйдет — помещик кричит: „Моя вода!“ курица за околицу выбредет — помещик кричит: „Моя земля!“ И земля, и вода, и воздух — все его стало! Лучины не стало мужику в светец зажечь, прута не стало, чем избу вымести».
Ничего не напоминает? А ведь это написано в 1869-м году (юбилейный 150-й год, кстати). И что мы видим сейчас? Будто не было ни революции, ни индустриализации, ни победы СССР над гитлеризмом, будто не было покорения атома и космоса, будто самоотверженно и отчаянно не трудились и не сражались наши великие предки, выковывавшие новую жизнь с первой искры самосознания и достоинства, твердя по слогам «мы не рабы».
Но опять вокруг глупые помещики, штрафующие простолюдинов за каждый чих, и затравленные ими мужики. Более того, сейчас путинских «помещиков» даже нельзя назвать глупыми, потому что это есть неуважение к представителям путинского правящего режима. Неужели в дикие времена диких помещиков, премудрых пескарей и либералов, действующих «применительно к подлости», свобода слова и печати все-таки была куда более прогрессивна, нежели в эпоху развитого путинизма?
Так куда совершился обещанный Путиным прорыв и рывок? Во мрак щедринского «города Глупова», когда жаждавшие «доброго царя» головотяпы «не умели жить на своей воле и сами, глупые, пожелали себе кабалы», потом «плакали горько, что сладкую волю свою прогуляли; были и молодые, кои той воли едва отведали, но и те тоже плакали. Тут только познали все, какова прекрасная воля есть».
Там все то же, что и полтораста лет назад: там барин Герман Стерлигов объявляет на своей странице в соцсетях, что ему требуются две служанки в дом, так как его жена теперь барыня. Служанки ему нужны молодые и здоровые. Желательно страшненькие, потому что он не какой-нибудь прелюбодей, а честный помещик. Барин Шувалов собачек (собачки ни при чем, они вообще не в курсе происходящего) чартерными рейсами катает. А барин Песков понять не может, как это россиянам денег на обувь не хватает. Там страшные будни щедринской сатиры, желчной, мрачной и выписанной кровью неравнодушного сердца, в которых утопает «глубинный» русский народ. Зачем нам эти мрачные провидцы Оруэлл и Хаксли, если у нас есть Салтыков-Щедрин, описавший российскую антиутопию так, что этим европейским «мальчикам в штанах» и не снилось.
Куда еще заведет страну оптимизированный и цифровизованный путинизм — во мрак валежника, самодельных лаптей, домотканных затрапез, долговых и выгребных ям, проигранных цусим и росстатовских откровений о том, что «никогда мы не жили лучше, чем»? Так мы там уже побывали. И наши деды и прадеды, получается, напрасно приносили себя в жертву, мечтая о том, что их внуки и правнуки будут жить достойно, счастливо, полноценно, как люди. Именно жить, дышать в собственной стране полной грудью, а не «сводить концы с концами», которые упорно не сводятся, а взамен за ежедневное унижение выживальщика в собственном Отечестве раз в году организованно и казенно бахвалиться китайской наклейкой на немецком кредитном авто «можем повторить».
Самое страшное в нынешней РФ даже не невероятное имущественное расслоение российского общества, когда представители власти и дружественного режиму олигархата, обладающие яхтами, часами по цене бюджета отдельно взятого федерального округа (плюс ревизские души), не понимающие, что россиянам не хватает денег на еду, лекарства, одежду и обувь, откровенно потешаются над убогими «макарошками», жалкими пенсиями и смешными квартирами-человейниками для простолюдства, а социальное расслоение на «диких помещиков» и оболваненных федеральными каналами, с трудом выживающих мужиков, не всегда понимающих, откуда на их головы свалилась благодетельная напасть прорывов и рывков.
Запрос в российском обществе на справедливость силен, как никогда, даже при Салтыкове-Щедрине он не был так актуален и насущен — таковым он станет чуть позже, году эдак в 1917-м. Но до какой же невероятной степени надо ненавидеть свою страну и свой народ, чтобы вновь желать взрыва общественного гнева, кровопролитного и безжалостного, и делать для этого все возможное, в том числе и насильственно заставляя уважать тех провластных сумасбродов, которые уважения заведомо не стоят?
Ельцинизм-путинизм, как проигравшийся в прах легкомысленный преемник великого предка, довел поистине некогда великую державу до той черты, за которой начинаются позор, распад и убожество. Но Отечество пока еще не оскудело ни патриотами, ни учеными, ни людьми дела: 1 марта профессор Сулакшин предложил русскому народу Программу переустроения России. И собственно выбор-то не богат: или с путинизмом в анналы истории, пройдя все стадии щедринской антиутопии, или с новой Россией в будущее — справедливое, трудовое, нравственное, суверенное, успешное, великое.
Сейчас уже запросто продают дома вместе с жильцами, а что будет завтра? Что позволят себе «дикие» эффективные менеджеры, огражденные законами Клишаса от малейшей критики в свой адрес и спецсредствами Росгвардии от любого публичного проявления недовольства правящим режимом? Введут крепостное право и будут менять беспородных русских людей на породистых собак и лошадей? Будут набирать уже не служанок, а наложниц в крепостные театры-гаремы? Упразднят пенсии для тех, кто своим трудом созидал неслыханное богатство, приватизированное одичавшими от безнаказанности помещиками?
Сказка-то она ложь, да намек никуда не денется. Думать и принимать решение надо прямо сейчас, и права на ошибку у русского народа, как у сапера — нет.
Русский Донбасс однажды уверовал в «собирателя русских земель» Путина, а теперь умывается своей кровью и злорадной, лицемерной, гадючьей слюной кремлевских компрадоров, плюющих на наши могилы, потому что уже они не только павших отпели и забыли, но и живых похоронили в фильтрационных лагерях минских протоколов ордилоса. Ибо им укронацисты, вскормленные западными партнерами, оказались дороже во всех отношениях, нежели какие-то там донецкие и луганские мечтатели и идеалисты, сражающиеся за Русский Мир. Но у непокоренного Донбасса, у несостоявшейся, но по сей день живущей в умах и сердцах Новороссии еще жива надежда — на здравый смысл, гражданское сознание, чувство собственного достоинства тех русских граждан, которым претит быть в недолгом будущем обменянными на домашнюю утварь, которым унизительно идти в услужение к олигарху. Которые воспринимают матушку-Москву не только как временную резиденцию «тушинских воров», но и как притягательную точку сборки будущей великой русской российской цивилизации, отчаянно противостоящую страшной путинской антиутопии.
Антиутопии, воплотившейся во всей ее потрясающей не только воображение обывателя, но и самые основы Отечества злой, антинародной, бессмысленной и бесчувственной бездне государственного, общественного и просто человеческого падения:
«Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непременно злы (в идиоте злость или доброта — совершенно безразличные качества), а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит исключительно им одним. Издали может показаться, что это люди хотя и суровых, но крепко сложившихся убеждений, которые сознательно стремятся к твердо намеченной цели. Однако ж это оптический обман, которым отнюдь не следует увлекаться. Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений… Обыкновенно противу идиотов принимаются известные меры, чтоб они, в неразумной стремительности, не все опрокидывали, что встречается им на пути. Но меры эти почти всегда касаются только простых идиотов; когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется. В этом случае грозящая опасность увеличивается всею суммою неприкрытости, в жертву которой, в известные исторические моменты, кажется отданною жизнь… Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои, так сказать, бессознательные злодеяния вполне беспрепятственно. Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений. Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином, с чем у него не существует никакой органической связи. Если бы, вследствие усиленной идиотской деятельности, даже весь мир обратился в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота. Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития?
Люди позабыли прошедшее и не задумывались о будущем. Нехотя исполняли они необходимые житейские дела, нехотя сходились друг с другом, нехотя жили со дня на день. К чему? — вот единственный вопрос, который ясно представлялся каждому при виде грядущего вдали идиота. Зачем жить, если жизнь навсегда отравлена представлением об идиоте? Зачем жить, если нет средств защитить взор от его ужасного вездесущия? Глуповцы позабыли даже взаимные распри и попрятались по углам в тоскливом ожидании… Казалось, он и сам понимал, что конец наступил. Никакими текущими делами он не занимался, а в правление даже не заглядывал. Он порешил однажды навсегда, что старая жизнь безвозвратно канула в вечность и что, следовательно, незачем и тревожить этот хлам, который не имеет никакого отношения к будущему». (М. Е. Салтыков-Щедрин. История одного города)
В сказке Салтыкова-Щедрина о диком помещике измученный барским произволом мужик взмолился к Вышним Силам, которые его унесли как вихрь и черную тучу подальше от властных заскоков в неведомые земли. Но мы-то помним, что это все-таки сказка, и бежать нам со своей земли некуда и незачем. И если миллионы граждан России сами соберутся в вихрь и тучу народного возмущения и протеста, то дикие путинские помещики сами побегут, благо им есть куда.
Русскую антиутопию мы сделаем пылью, а свои мечты — светлой и радостной былью, для многих будущих поколений — исключительно мирно и законно, без драки, насилия и кровопролития, если, конечно, дикие помещики цивилизуются и будут вести себя прилично. Великолепные сказки Салтыкова-Щедрина снова станут просто сказками для взрослых, а не трагическими пророчествами-антиутопиями, далеко превосходящими западные аналоги. И настанут совсем иные времена, которые очень хочется застать.
Следующая похожая новость...
