Продуктовое эмбарго: В России много плохой пшеницы и мало мяса - «Здоровье»

Чем недоволен Лукашенко

Россия готовится к пятилетнему «юбилею» продовольственного эмбарго: в августе 2014 году президент Владимир Путин своим указом утвердил «специальные экономические меры в целях безопасности РФ». Под его действие попали все государства Евросоюза, США, Австралия, Канада и Норвегия: с их территории было запрещено ввозить в Россию любые мясные и молочные продукты, рыбу и морепродукты, овощи, фрукты и орехи.

После этого условия эмбарго неоднократно ужесточались. В частности, в июне 2015 года российские производители конфет попросили распространить эмбарго на европейский шоколад, надеясь захватить рыночную нишу, которую сейчас занимают шоколатье из Бельгии, Франции и Германии.

В августе 2015 года министр сельского хозяйства Александр Ткачев предложил ввести уголовную ответственность за контрабанду санкционных продуктов — вплоть до семи лет лишения свободы. А в декабре 2018 года премьер-министр Дмитрий Медведев утвердил запрет на импорт сельскохозяйственного сырья и продуктов питания из Украины.

А в начале этого года руководитель Федеральной таможенной службы (ФТС) Владимир Булавин предложил значительно расширить список иностранных продуктов, попадающих под эмбарго, добавив в него оливки, пищевые добавки и даже живых животных.

По его мнению, нарушители режима эмбарго продолжают завозить в Россию запрещенные продукты, указывая иную страну происхождения — например, Белоруссию. Действительно, сразу после введения эмбарго экспорт молочных продуктов Евросоюза в Белоруссию увеличился в десять раз, а экспорт фруктов и рыбы удвоился (и это при ограниченном белорусском рынке).

— Понятно, что «таможенную дыру», существующую в Белоруссии, невозможно устранить без полноценной таможенной границы, которой нет. Иначе, образно говоря, живая свинья по пересечении границы окажется «мертвой», а реально вообще никто не сможет проверить, живая она или мертвая, — говорит «Свободной прессе» старший научный сотрудник Института экономической политики Сергей Жаворонков. — В свое оправдание в этой ситуации Александр Лукашенко может сказать, что Москва ввела санкции против европейских товаров без консультаций с Минском, обязательных по договору о Таможенном союзе. Так что Лукашенко может говорить: вы со мной ничего не согласовали, так чего теперь возмущаетесь?!

Довольны и олигархи, и чиновники. А потребители?

Директор департамента исследований ШОС Китайского института международных исследований Ли Зигуо отмечает, что политика импортозамещения в России, словно медаль, имеет две стороны. Плюсы — это то, что санкции помогают «молодым» отраслям промышленности избежать конкуренции с сильными иностранными поставщиками. В то же время, отсутствие конкуренции на некоторых рынках (например, высокотехнологичных, на которые Кремль и делает ставку) не позволяет добиваться повышения качества продукции.

Политика импортозамещения в России, по словам Ли Зигуо, опирается в основном на государственные инвестиции — а их масштаб и эффективность сильно ограничены. Ведь получателями большинства инвестиций являются крупные государственные предприятия, которые и так не слишком конкурентоспособны (например, на аграрном рынке в сравнении с малыми фермерскими хозяйствами).

Иного мнения придерживается профессор Университета Вирджинии Джуди Твигг, которая недавно опубликовала аналитическую статью под названием «Россия выигрывает санкционную игру» в американском научном издании The National Interest. Твигг приходит к выводу, что эмбарго в целом благотворно сказались на экономике России, которая всегда была в высокой степени зависима от импорта — к этому подталкивал низкий курс рубля на фоне сверхвысоких цен на нефть. Скажем, еще в 1999 году доля аграрной продукции в общем объеме импорта России приближалась к критической отметке в 30%, а в 2014 году (то есть к моменту введения эмбарго) только объем продовольственного импорта из США оценивался в $ 1,8 млрд. Последние годы, отмечает профессор Твигг со ссылкой на данные таможенной статистики, объем сельскохозяйственного импорта резко снизился, а вот экспорт, напротив, вырос (средние темпы роста составляли 6%).

В сельскохозяйственную отрасль России стали вкладываться и олигархи: в частности, Виктор Вексельберг стали инвестировать в строительство теплиц. Вместе с тем, отмечает американский ученый, даже на фоне беспрецедентных протекционистских мер остается ряд серьезнейших проблем.

Во-первых, не удалось нивелировать зависимость России от импорта на таких важнейших рынках, как говядина, фрукты и овощи.

Во-вторых, Россия по-прежнему в высокой степени зависит от иностранных аграрных технологий (в прошлом году, например, Германия и Нидерланды поставили в нашу страну сельскохозяйственной техники на $ 650 миллионов).

В-третьих, несмотря на огромный рост экспорта, отечественная продукция АПК до сих пор имеет более низкое качество, нежели западные аналоги. Особенно заметно это в случае с пшеницей, среднее содержание клейковины (белка) в которой составляет 11,5% против 13,5% в американской. Впрочем, компромиссным фактором в данной ситуации выступает более низкая цена на международных рынках.

Чтобы решить проблемы, время еще есть: Владимир Путин заявил уже, что режим эмбарго сохранятся как минимум до декабря 2019 года. И вправду, зачем отказываться от контрсанкций, если это гарантирует приток «легких» денег — и олигархам, и в бюджет?!

Власти России продумывают новые способы «продовольственных» санкций, чтобы поддержать отечественного производителя. Между тем, и российские, и даже западные эксперты продолжают спорить, насколько успешной оказалась политика импортозамещения, объявленная пять лет назад. Чем недоволен Лукашенко Россия готовится к пятилетнему «юбилею» продовольственного эмбарго: в августе 2014 году президент Владимир Путин своим указом утвердил «специальные экономические меры в целях безопасности РФ». Под его действие попали все государства Евросоюза, США, Австралия, Канада и Норвегия: с их территории было запрещено ввозить в Россию любые мясные и молочные продукты, рыбу и морепродукты, овощи, фрукты и орехи. После этого условия эмбарго неоднократно ужесточались. В частности, в июне 2015 года российские производители конфет попросили распространить эмбарго на европейский шоколад, надеясь захватить рыночную нишу, которую сейчас занимают шоколатье из Бельгии, Франции и Германии. В августе 2015 года министр сельского хозяйства Александр Ткачев предложил ввести уголовную ответственность за контрабанду санкционных продуктов — вплоть до семи лет лишения свободы. А в декабре 2018 года премьер-министр Дмитрий Медведев утвердил запрет на импорт сельскохозяйственного сырья и продуктов питания из Украины. А в начале этого года руководитель Федеральной таможенной службы (ФТС) Владимир Булавин предложил значительно расширить список иностранных продуктов, попадающих под эмбарго, добавив в него оливки, пищевые добавки и даже живых животных. По его мнению, нарушители режима эмбарго продолжают завозить в Россию запрещенные продукты, указывая иную страну происхождения — например, Белоруссию. Действительно, сразу после введения эмбарго экспорт молочных продуктов Евросоюза в Белоруссию увеличился в десять раз, а экспорт фруктов и рыбы удвоился (и это при ограниченном белорусском рынке). — Понятно, что «таможенную дыру», существующую в Белоруссии, невозможно устранить без полноценной таможенной границы, которой нет. Иначе, образно говоря, живая свинья по пересечении границы окажется «мертвой», а реально вообще никто не сможет проверить, живая она или мертвая, — говорит «Свободной прессе» старший научный сотрудник Института экономической политики Сергей Жаворонков. — В свое оправдание в этой ситуации Александр Лукашенко может сказать, что Москва ввела санкции против европейских товаров без консультаций с Минском, обязательных по договору о Таможенном союзе. Так что Лукашенко может говорить: вы со мной ничего не согласовали, так чего теперь возмущаетесь?! Довольны и олигархи, и чиновники. А потребители? Директор департамента исследований ШОС Китайского института международных исследований Ли Зигуо отмечает, что политика импортозамещения в России, словно медаль, имеет две стороны. Плюсы — это то, что санкции помогают «молодым» отраслям промышленности избежать конкуренции с сильными иностранными поставщиками. В то же время, отсутствие конкуренции на некоторых рынках (например, высокотехнологичных, на которые Кремль и делает ставку) не позволяет добиваться повышения качества продукции. Политика импортозамещения в России, по словам Ли Зигуо, опирается в основном на государственные инвестиции — а их масштаб и эффективность сильно ограничены. Ведь получателями большинства инвестиций являются крупные государственные предприятия, которые и так не слишком конкурентоспособны (например, на аграрном рынке в сравнении с малыми фермерскими хозяйствами). Иного мнения придерживается профессор Университета Вирджинии Джуди Твигг, которая недавно опубликовала аналитическую статью под названием «Россия выигрывает санкционную игру» в американском научном издании The National Interest. Твигг приходит к выводу, что эмбарго в целом благотворно сказались на экономике России, которая всегда была в высокой степени зависима от импорта — к этому подталкивал низкий курс рубля на фоне сверхвысоких цен на нефть. Скажем, еще в 1999 году доля аграрной продукции в общем объеме импорта России приближалась к критической отметке в 30%, а в 2014 году (то есть к моменту введения эмбарго) только объем продовольственного импорта из США оценивался в $ 1,8 млрд. Последние годы, отмечает профессор Твигг со ссылкой на данные таможенной статистики, объем сельскохозяйственного импорта резко снизился, а вот экспорт, напротив, вырос (средние темпы роста составляли 6%). В сельскохозяйственную отрасль России стали вкладываться и олигархи: в частности, Виктор Вексельберг стали инвестировать в строительство теплиц. Вместе с тем, отмечает американский ученый, даже на фоне беспрецедентных протекционистских мер остается ряд серьезнейших проблем. Во-первых, не удалось нивелировать зависимость России от импорта на таких важнейших рынках, как говядина, фрукты и овощи. Во-вторых, Россия по-прежнему в высокой степени зависит от иностранных аграрных технологий (в прошлом году, например, Германия и Нидерланды поставили в нашу страну сельскохозяйственной техники на $ 650 миллионов). В-третьих, несмотря на огромный рост экспорта, отечественная продукция АПК до сих пор имеет более низкое качество, нежели западные аналоги. Особенно заметно это в случае с пшеницей, среднее содержание клейковины (белка) в которой составляет 11,5% против 13,5% в американской. Впрочем, компромиссным фактором в данной ситуации выступает более низкая цена на международных рынках. Чтобы решить проблемы, время еще есть: Владимир Путин заявил уже, что режим эмбарго сохранятся как минимум до декабря 2019 года. И вправду, зачем отказываться от контрсанкций, если это гарантирует приток «легких» денег — и олигархам, и в бюджет?!