Япония: страна не такая, как все (Le Figaro, Франция) - «Общество»

Жан-Мари Буису (Jean-Marie Bouissou) окончил Высшую нормальную школу и стал преподавателем истории. После 15 лет жизни в Японии он занял пост старшего научного сотрудника Парижского института политических исследований и сегодня представляет его в Токио. С опорой на весь этот опыт он недавно выпустил интереснейшую книгу о японском обществе, которое он рассматривает во всех подробностях. Эта работа опирается на огромное множество накопившихся у него со временем записей. «Увиденное и услышанное, любимое и ненавистное, все это постоянно подталкивает к сравнениям с Францией», — объясняет он. Для нашего картезианского сознания это становится погружением в неизвестную и закрытую вселенную, из которого мы возвращаемся ошеломленными, но уже не такими невежественными. Хотя, по словам автора, Япония «подходит» ему, он не ударяется в апологию и описывает темные стороны, проблемы и травмы. «Со многих точек зрения Япония груба и жестока, — признает он. — Тем не менее эта страна прекрасно держится и любит себя или, по крайней мере, терпит». Далее мы приводим самые поразительные и интересные, на наш взгляд, отрывки, но это отнюдь не счерпывающий список загадок «неполиткорректной» страны…

Страна (почти) без иммиграции

В этом заключается один из главных японских парадоксов: несмотря на спад рождаемости и неумолимое старение населения, страна восходящего солнца не любит пользоваться иностранной рабочей силой. «Иностранцы на архипелаге составляют всего 2,5% населения, что в четыре раза меньше, чем у нас. Там принимают лишь столько работников, сколько необходимо, причем они предварительно проходят отбор, не состоят в браке и приезжают лишь на ограниченное время». Вице-премьер не вызвал ни малейшего недовольства заявлением о том, что Япония представляет собой «одну нацию, одну расу, одну цивилизацию, один язык и одну культуру», и должна остаться таковой. Архипелаг отказывается не только от этнического и культурного смешения, но и от приема беженцев.

Цифры поражают: «Япония предоставляет гражданство в десять раз меньшему числу людей, чем Франция, при вдвое большем населении. Кроме того, в этой сфере наблюдается спад: если в 2009 году японские паспорта получили 15 000 человек, то с 2013 года их обычно менее 10 000. Страна также практически закрыта для беженцев: в 2017 году там было принято 20 из 20 000 заявлений (32 000 из 85 000 во Франции)». В отдельных областях и крайне ограниченным образом Япония все же использует предлог помощи в развитии, чтобы обеспечить работу своей экономики: «С 1990

года японские предприятия примерно в 60 отраслях, в том числе в сельском хозяйстве и рыболовстве, получили право принимать отобранных "стажеров" из некоторых азиатских стран на испытательный период в один год, после которого они могут работать еще два года у того же работодателя, если тот остался ими доволен». Сегодня в стране порядка 250 000 таких «гостей», но их условия жизни оставляют желать лучшего: «Они не получают японского права на труд. У многих зарплата составляет примерно три евро в час. Работодатели не обучают их новым технологиям, но зачастую навязывают им японскую дисциплину, помыкают ими и налагают на них штрафы по собственному усмотрению: 15 йен за решение сходить в туалет, 2 000 за неубранное рабочее место или даже 20 000 за гостя в общежитии».

Смерть на работе

Япония не избежала воздействия глобализации и ее производственных императивов. В сочетании с японским менталитетом все это создает ужасающие условия труда: «С учетом показателя безработицы в 2,3% на момент написания этих строк и нехватки работников во многих отраслях, можно было бы подумать, что трудящиеся находятся в хорошем положении. Вовсе нет. Зарплаты практически не растут вот уже 20 лет, хотя НДС вырос втрое за тот же период, а рабочие часы страшно, даже смертельно велики». Дошло до того, что смерть в связи с трудовым стрессом теперь официально признается властями: «Японское право признает заболевания и гибель людей, в том числе самоубийства в связи с переработкой (кароси). Министерство труда и здравоохранения, которое нередко принимает неэффективные и нелогичные меры, теперь официально считает, что риск кароси возникает в том случае, если сотрудник перерабатывает 100 часов в месяц или по 90 часов на протяжении двух месяцев подряд». Суды регистрируют каждый год от 300 до 400 случаев кароси, почти половина из которых заканчиваются смертельным исходом: «Краткого взгляда на данные за три месяца 2017 года достаточно, чтобы сформировать неполную, но ужасающую картину. Сотрудник супермаркета, инсульт, 304 часа переработки за четыре месяца перед смертью. Суд уже выносил приговор в отношении его работодателя в 2011 году. Офисный служащий, инфаркт, всего четыре выходных за полгода перед смертью. Доктор-стажер в больнице, самоубийство после 160 часов переработки за месяц. Рабочий на строительстве будущего олимпийского стадиона, самоубийство после 211 часов и 56 минут (!) переработки за месяц. Следствие выяснило, что половина работающих на престижном объекте предприятий требовала от сотрудников "больше 80? в месяц, без дальнейших уточнений. В худшем случае признанный судом случай кароси может обойтись работодателю не только в письменные извинения семье погибшего, но и выплату ей компенсации в миллион евро».

Требования дисциплины

Звучавший во Франции в 1968 году лозунг «Запрещено запрещать» не в ходу в Японии, где людям с малых лет объясняют, что они «несвободны»: «Все начинается с рутины в детском саду, а давление растет вместе с ребенком. Ученикам начальной школы разрешается носить только один портфель, прямоугольному дизайну которого сейчас уже больше века. Практически во всех средних и старших классах требуется школьная форма, причем у школы зачастую есть договоренность с обладающим монопольным правом производителем. Ученикам запрещается использовать макияж и красить волосы: исключение допускается тогда, когда они не естественного для японцев черного цвета. В таком случае учащихся даже принуждают к окрашиванию. Кроме того, вьющиеся волосы необходимо выпрямлять. Во многих школах длина волос четко регламентирована, и иногда за соблюдением норм следят сами учителя с ножницами в руках. (…) До 20 лет молодежь не может курить и пить спиртное, а также подписывать какие-либо договоры без одобрения родителей, в том числе абонентское соглашение на мобильную связь».

Церемония публичных извинений

Это один из тех обычаев, которые вызывают удивление у людей с Запада: речь идет о публичных извинениях, чем-то вроде в высшей степени кодифицированного и популярного в СМИ национального спорта: «Если кто-то попадает в неловкую ситуацию в отношениях с друзьями, коллегами или клиентами — это может касаться как совершенно незначительной вещи, так и весьма серьезного дела вроде масштабного строительного проекта — ему необходимо принести извинения. Это тем важнее, если действия человека могли поставить под сомнение постулат о том, что в Японии все просто прекрасно. (…) Публичные извинения следуют четким правилам, которые у нас посчитали бы невероятно унизительными. Человеку нужно выйти перед объективами камер и исполнить выверенный по миллиметрам поклон, прижав руки к бокам и низко склонив голову. Глубина поклона и его продолжительность связаны с тяжестью проступка. В зависимости от обстоятельств, слезы тоже могут быть благосклонно встречены СМИ. Региональный советник Нономура, который слишком вольно обошелся с положенными чиновникам расходами, прославился на весь мир в сети после невероятных слезливых извинений».

Неоднозначное и сложное отношение к истории

Быть историком в Японии — непростая профессия. Любопытство и непочтительность там недолюбливают: «Такой некорректный взгляд на нацию и ее отношения с миром идет рука об руку с нежеланием посмотреть истории в лицо и стремлением передать молодым поколениям отретушированную картину прошлых событий. В результате японцы отказываются вскрывать гробницу того, кто, вероятно, был их первым императором, и не хотят узнать, что она скрывает в себе. Они предпочитают держаться за миф о том, что первый монарх был потомком богини солнца, который создал империю в 660 году до н.э., причем точно 6 февраля. Этот день до сих пор является выходным». Эта теория связана с одним словом, «которое стало запретным, поскольку лежало в основе приведшей страну к катастрофе в 1945 году милитаристской идеологии: "кокутай" (тело нации). "Тело" в данном случае воспринимается в органическом смысле: считается, что все японцы принадлежат к одной коренной и однородной группе». В коллективной памяти предпочитают забыть о нанкинской резне зимы 1937-1938 годов и «женщинах для утешения», но при этом прославляют «миф Эдо»: «Национальный роман в полной мере расцветает вокруг периода Эдо (1603-1858), когда архипелаг был официально закрыт для внешнего мира. Это было очень жестокое время. Население было неподвижно, крестьяне не могли уйти со своих земель под страхом смерти. Общество было разбито на герметичные касты, а те, кого изгоняли из них, становились изгоями. Воины по факту могли принимать решения о жизни и смерти обычных людей. (…) При этом в кино и исторических телесериалах Эдо предстает как некое волшебное время, период, когда Япония жила в мире и вдали от иностранного влияния как страна верных и бесстрашных самураев, трудолюбивых крестьян и суровых, но справедливых лидеров. Это время позволило сформировать национальную идею и накопить силы, которые впоследствии позволили Японии стать единственной азиатской страной, победивший западный империализм (с этим, кстати говоря, сложно поспорить)».

Ритуал со спиртным

В Японии пьянство — не удовольствие, а способ сплочения коллектива. У посиделок коллег после работы (причем даже с их начальником) есть свое название: «номикай». «Экспаты зачастую смеются над такими встречами, но они очень важны для здоровья японских трудовых отношений. Воздействие спиртного позволяет участникам выразить фрустрацию, которая накопилась в среде с жесткой иерархией и ограничениями личной инициативы. Мудрый начальник берет на заметку все сказанное и соблюдает неформальную договоренность о том, что не может использовать это против того, кто, дав себе выход, помог снизить давление и дал руководителю ценные сведения для регулирования трудовых отношений. То же самое происходит в университетской среде с готовящими диплом или диссертацию студентами и их преподавателем. Одним из первых сюрпризов в Японии для меня стали слова почтенного заведующего кафедрой французского языка Токийского национального университета, который как-то сказал мне с мрачным видом, что в понедельник у него будет гудеть голова… «На этих выходных я иду гулять со студентами, — добавил он в ответ на мой вопрос. — Придется пить, иначе это ничего не даст».

Темная сторона силы

Унаследованные от столетий неподвижности социальные кандалы влекут за собой сопутствующий ущерб. В Японии хватает оказавшихся на обочине людей. Их судьба незавидна, хотя предрассудкам не стоит давать волю: «Вопреки распространенным представлениям, самоубийств в Японии долгое время было меньше, чем у нас. Тем не менее за три десятилетия экономического и социального кризиса, который превратился в хроническую болезнь, показатели суицидов утроились. Пик был достигнут в 2003 году с 35 000 случаев, что равняется 27 на 100 000 жителей. Это шестой показатель в мире, вдвое превышающий французский». Кроме того, сепукку (его зачастую неверно называют харакири) является не единственным способом свести счеты с жизнью: «Другая форма трагической кончины — это одинокая смерть (кодокуси). Обычно это касается одиноких пожилых людей, особенно мужчин, которых окончание трудовой деятельности лишило занятий и общественных связей. Бывает, что их останки находят более года спустя, и за этот период у родственников, соседей и социальных служб не возникает никаких подозрений.

Недобросовестность последних, кстати говоря, поражает: после разгоревшегося в 2010 году скандала в связи с обнаружением мумифицированного тела человека, который считался самым старым японцем (111 лет), но на самом деле скончался еще 30 лет назад, они были вынуждены признать, что потеряли след еще 230 000 предполагаемых долгожителей».

Японцы стали настоящими экспертами по самоустранению и разработали альтернативные методы: «Другой трагедией является социальное самоубийство, "испарение" (джохатсу). Статистика говорит о 80 000 исчезновений в год. (…) Некоторые свели счеты с жизнью, сделав так, чтобы их тело не было обнаружено, так как это позволяет избежать общественного осуждения и огромных штрафов для семей тех, кто нарушает движение транспорта, бросившись под поезд или состав метро. Кто-то обращается к специалистам, которые умеют скрыть человека или целую семью с последующим переселением в другой регион архипелага под новым именем. Страдающие от побоев женщины и неспособные расплатиться должники якудзы составляют значительную часть их клиентуры. Некоторые испаряются из-за провала на экзаменах или увольнения, о котором они не решаются сообщить близким, или же неудачного брака».

Поезда по расписанию

Проводя сравнение между японскими и французскими скоростными поездами, автор отмечает, что «синкансэн» представляет собой «концентрат» всего японского. В частности он перечислят незнакомые французским пассажирам качества японских железных дорог: «идеальная пунктуальность, полная безопасность, несравненная чистота и комфорт, тишина, любезный персонал». Возьмем пример пунктуальности и безопасности: «1,5 часа на прямой рейс Париж-Ренн (350 км), 2,5 часа на Токио-Осака (550 км) с тремя остановками. Небольшое преимущество у французских поездов, если, конечно, они придут по расписанию. Этот подвиг удался им всего трижды за мои десять поездок с 2013 года, причем опоздание дважды превысило десять минут, а один раз — 20 минут. У "синкансэн" в 2015 году лишь 0,3% поездов продемонстрировали опоздание больше секунды (!), а общее опоздание всех поездов вместе взятых составило около шести секунд. Безопасность тоже безупречна. За полвека работы у "синкансэна" не было ни одного инцидента с гибелью людей, за исключением двух случаев, ответственность за которые лежала не на нем. За 35 лет во Франции произошло 24 несчастных случая разной степени серьезности с 14 погибшими (11 из них — в испытательном составе) и 140 ранеными (по большей части с легкими травмами)».

Проблемная сексуальная жизнь

Если судить по «Империи чувств» Осимы и БДСМ-фотографиям Араки, от Японии можно было ждать сложной, но разнузданной сексуальной жизни. Не тут-то было. Как отмечает автор, «от 4 до 5 миллионов японцев продолжают жить с родителями после 35 лет, а почти у 40% человек в возрасте от 19 до 34 лет нет никакого опыта в отношениях с противоположным полом. В результате рождаемость падает, и страна может потерять 25 миллионов человек через четверть века». Вызывает тревогу и другая статистика: в 2017 году у 47% взрослых не было регулярных половых связей. При этом в каждом большом городе хватает секс-шопов, эротических клубов и прочих заведений подобного рода.

Фетиш-сцена, в первую очередь БДСМ, процветает. Японцы даже начали экспортировать видео с местной экзотикой вроде сибари, буккаке, омораси и тамакэри. Как бы то ни было, всего это явно недостаточно для удовлетворения мужчин, если судить по разнообразным неуместным приставаниям, которым подвергаются женщины на работе и в транспорте. Так, «сексуальные домогательства являются серьезной проблемой. Во время моей первой поездки еще в прошлом столетии, метро пользовалось репутацией настоящего ада в связи с фроттеризмом и сохранило ее до сих пор. В 2017 году во Франции опубликовали рассказ девушки, которую лапали каждый день по дороге в школу с 12-летнего возраста в 2000-х годах. Это рисует страшную картину того, с чем до сих пор приходится сталкиваться миллионам японок». Неудивительно, учитывая, что Япония относится к числу тех редких (немусульманских) стран, где нет никакого ведомства по равноправию мужчин и женщин. Марлен Шьяппа (государственный секретарь по вопросам равенства между женщинами и мужчинами) не сникала бы там особого успеха…

Следующая похожая новость...