Пытки как разновидность нормы - «Новости дня»

Разобраться, конечно, надо. Социология — занятная штуковина. Я вот, честно вам скажу, среди своих знакомых тоже не знаю жертв пыток, а знакомых у меня много. Откуда же тогда взялись 10%? Но если вы проведете опрос в СИЗО, в тюрьме, на зоне — там, предполагаю, процент будет куда больше десяти. Так что, смотря кого спрашивать и где проводить опрос.

10% подвергавшихся пыткам — это в пересчете на всю страну, 14-15 миллионов. И я тоже не уверен, что в России 14-15 миллионов перенесли пытки. У нас заключенных чуть более 600 тысяч по данным на прошлый год и 14-15 миллионов запытанных — это фантастика. Да и под пытками каждый может понимать разное. Но глупо сомневаться в том, что пытки — это общероссийский способ проведения дознания, наведения порядка в тюрьмах и колониях или просто форма досуга надзирателей. Мы помним как бутылки от шампанского вставляли в задний проход в Казани, мы помним, как глумились над зеками в Ярославле и в Карелии, колонии Мордовии — вообще сборник учебных пособий по издевательству над людьми.

И проблема не в том, что сказали некие респонденты социологам, а в том, что о большинстве случаев пыток просто ничего не известно! А если вдруг становится известно, для садистов в погонах это не имеет никаких последствий. Начальство всегда прикроет и всегда найдет оправдание, а жертвы сами окажутся виноватыми. Но в опросе «Левады» я обращу ваше внимание на еще две важные цифры. Даже более важные, чем эти 10 процентов. 30% опрошенных в принципе допускают применение пыток. Пускай в исключительных случаях, но считают это возможным. То есть если очень хочется — то можно! А что такое исключительный случай? Кто определит границы исключений? Маньяка и насильника пытать можно? А вы помните, что по делу Чикатило был расстрелян человек, которого заставили признаться в убийстве, которого он не совершал? Это был исключительный случай, а невиновный человек был казнен. Но еще печальнее, что 39% опрошенных считают, что борьба с пытками помешает борьбе с преступностью. То есть пытки — это не просто практика полиции и тюремщиков, их не просто одобряют силовики — пытки поддерживает более трети обычных граждан. Насилие — как разновидность нормы и как неизбежная необходимость. Насилие — как признак крайней жестокости общества, в котором мы живем.

Песков — человек на своем месте. Объяснять необъяснимое, не объяснять очевидное, не знать о том, про что знают все, и говорить о простых вещах непонятным языком — это у него прекрасно получается. И когда он спрашивает журналистов, мол, где же среди вас жертвы пыток, если социологи говорят о каждом десятом, то Песков отлично выполняет свою работу. Когда социологи вверх ногами крутят рейтинги Путина — это замечательно. Когда социологи говорят о пытках — это, оказывается, еще надо разобраться, как посчитано. Разобраться, конечно, надо. Социология — занятная штуковина. Я вот, честно вам скажу, среди своих знакомых тоже не знаю жертв пыток, а знакомых у меня много. Откуда же тогда взялись 10%? Но если вы проведете опрос в СИЗО, в тюрьме, на зоне — там, предполагаю, процент будет куда больше десяти. Так что, смотря кого спрашивать и где проводить опрос. 10% подвергавшихся пыткам — это в пересчете на всю страну, 14-15 миллионов. И я тоже не уверен, что в России 14-15 миллионов перенесли пытки. У нас заключенных чуть более 600 тысяч по данным на прошлый год и 14-15 миллионов запытанных — это фантастика. Да и под пытками каждый может понимать разное. Но глупо сомневаться в том, что пытки — это общероссийский способ проведения дознания, наведения порядка в тюрьмах и колониях или просто форма досуга надзирателей. Мы помним как бутылки от шампанского вставляли в задний проход в Казани, мы помним, как глумились над зеками в Ярославле и в Карелии, колонии Мордовии — вообще сборник учебных пособий по издевательству над людьми. И проблема не в том, что сказали некие респонденты социологам, а в том, что о большинстве случаев пыток просто ничего не известно! А если вдруг становится известно, для садистов в погонах это не имеет никаких последствий. Начальство всегда прикроет и всегда найдет оправдание, а жертвы сами окажутся виноватыми. Но в опросе «Левады» я обращу ваше внимание на еще две важные цифры. Даже более важные, чем эти 10 процентов. 30% опрошенных в принципе допускают применение пыток. Пускай в исключительных случаях, но считают это возможным. То есть если очень хочется — то можно! А что такое исключительный случай? Кто определит границы исключений? Маньяка и насильника пытать можно? А вы помните, что по делу Чикатило был расстрелян человек, которого заставили признаться в убийстве, которого он не совершал? Это был исключительный случай, а невиновный человек был казнен. Но еще печальнее, что 39% опрошенных считают, что борьба с пытками помешает борьбе с преступностью. То есть пытки — это не просто практика полиции и тюремщиков, их не просто одобряют силовики — пытки поддерживает более трети обычных граждан. Насилие — как разновидность нормы и как неизбежная необходимость. Насилие — как признак крайней жестокости общества, в котором мы живем.