© AFP 2018, Saul LoebБывший министр иностранных дел Республики Корея высказал весьма дельные соображения по поводу начавшегося в тот момент саммита лидеров США и КНДР. Основные надежды он возлагал на США, надеясь, что Трамп сделает первый шаг, предложив поэтапное снятие экономических санкций в обмен на подлинные шаги режима Кима в направлении денуклеаризации. Не сложилось, однако...
ЛОС-АНДЖЕЛЕС — В настоящее время в Ханое, Вьетнам, Президент США Дональд Трамп и лидер Северной Кореи Ким Чен Ын встречаются на своем втором саммите. Оценивая итоги, как оптимисты, так и пессимисты должны сосредоточиться на трех критериях: необратимый прогресс на пути к формальному мирному урегулированию, денуклеаризация и потенциальная трансформация cеверокорейского режима.
Оглядываясь назад, можно сказать, что, если неудачная дипломатия последних 25 лет чему-то нас и научила, так это тому, что денуклеаризации не будет, если для начала не прекратить враждебные отношения между Соединенными Штатами и Северной Кореей. Уже было продемонстрировано, что политика давления и сдерживания без политического участия порождает со стороны Северной Кореи недоверие и неоднократное уклонение от соглашений.
К счастью, как Трамп, так и Ким заявили о готовности двигаться к более мирным взаимоотношениям между США и Северной Кореей, и до саммита в Ханое были сообщения о том, что Трамп предложит Ким официальное заявление о прекращении Корейской войны. Но для полной нормализации потребуется время. После тайной поездки в 1971 году советника США по национальной безопасности Генри Киссинджера в Пекин США потребовалось еще восемь лет дипломатии для нормализации своих враждебных взаимоотношений с Китаем, когда в 1979 году президент Джимми Картер предоставил Народной Республике полное дипломатическое признание.
Дипломатия с режимом Кима требует того же уровня терпения. Как минимум, совместное заявление об окончании Корейской войны позволило бы создать представительства США и Северной Кореи в Пхеньяне и Вашингтоне, округ Колумбия, соответственно. Это имеет немаловажное значение.
Безусловно, существует множество споров о потенциальных затратах и выгодах мирной декларации, при этом некоторые опасаются, что это могло бы ослабить союз США с Южной Кореей. Но до тех пор, пока Южная Корея и США разделяют видение будущего своего альянса, они могут предпринимать шаги для обеспечения того, чтобы мирная декларация стала источником стабильности, а не неопределенности. Уже почти семь десятилетий альянс США и Южной Кореи достаточно устойчив, чтобы суметь адаптироваться к новым международным условиям, сформированным безъядерной и мирной Северной Кореей.
Что касается денуклеаризации, многие ожидают, что Ким вскоре пригласит международных инспекторов, чтобы подтвердить, что его режим необратимо демонтировал ядерную испытательную установку в Пунгье-ри и испытательный полигон ракетных двигателей в Тунчан-ри. Опять же это будет означать существенный прогресс. Но еще более важным критерием успеха станет ликвидация Центра ядерных исследований в Йонбене. Некоторые ученые называют этот объект дряхлым и бесполезным. Но ведущий ученый-ядерщик, который посетил Йонбен четыре раза, недавно сказал в интервью «Вашингтон пост», что считает его «сердцем их ядерной программы» и «большой, большой проблемой».
Вывод из эксплуатации Йонбена под надзором международных инспекторов создаст важный прецедент для других скрытых объектов в будущем. А согласие Кима на замораживание производства расщепляющихся материалов и на «дорожную карту» для будущих переговоров заставило бы даже пессимистов признать, что саммит был успешным, и что более прагматичный подход США — обмен действиями в ответ на действия — привел хотя бы к некоторому прогрессу в деле денуклеаризации.
Заключительный вопрос состоит в том: поменяется ли сам северокорейский режим? Удовлетворение первых двух критериев должно создать условия для того, чтобы Ким постепенно двигался к модели авторитарного развития, как это сделали Вьетнам или Китай. Сложно сказать, насколько активно он рассматривает возможность такого перехода. Но стоит отметить, что, хотя Ким не приватизировал средства производства, он позволил рынкам играть гораздо большую роль в экономике Северной Кореи, чем когда-либо сделали его отец и дедушка, Ким Ир Сен.
Например, рост Донжу, класса нуворишей «властителей денег», изменил динамику политической экономии Северной Кореи и преобразовал взаимоотношения между режимом и народом. Ким Чен Ир попытался подавить этот новый класс провалившейся валютной реформой в ноябре 2009 года. Но его сын, похоже, принял их либо по собственному выбору, либо потому что внутриполитическая динамика и все более жесткие международные санкции вынудили его это сделать.
Заглядывая в будущее, многое будет зависеть от того, согласятся ли США и другие богатые страны помочь Киму стать лидером развития в образе Дэн Сяопина, архитектора великого «открытия» Китая после 1978 года. Если это действительно тот курс, который наметил Ким, у международного сообщества нет веских причин стоять на его пути. Наоборот, мы должны разработать конкретные инициативы, чтобы помочь ему воплотить в жизнь свои планы.
В связи с этим можно надеяться, что Трамп сделает первый шаг, предложив поэтапное снятие экономических санкций в обмен на подлинные шаги режима Кима в направлении денуклеаризации. Более того, при ослаблении санкций исключения для межкорейских проектов развития должны стоять во главе списка.
Кроме того, многосторонние финансовые институты должны будут обучить северокорейских бюрократов и студентов работе с международными финансами и рыночной экономикой. На самом деле это не терпит отлагательств, поскольку без необходимых знаний экономическое преобразование Северной Кореи никогда не сдвинется с места. Что может быть лучше, если саммит в Ханое включит соглашение об облегчении обмена информацией и опытом.
Но независимо от результатов саммита, настало время принять более широкие и всеобъемлющие рамки для оценки результатов американо-северокорейской дипломатии. Если судить о том, что происходит в Ханое, по критериям прошлого, то успех можно ошибочно принять за провал.
Юн Ён-кван — бывший министр иностранных дел Республики Корея, почетный профессор международных отношений Сеульского национального университета.
© AFP 2018, Saul LoebБывший министр иностранных дел Республики Корея высказал весьма дельные соображения по поводу начавшегося в тот момент саммита лидеров США и КНДР. Основные надежды он возлагал на США, надеясь, что Трамп сделает первый шаг, предложив поэтапное снятие экономических санкций в обмен на подлинные шаги режима Кима в направлении денуклеаризации. Не сложилось, однако.ЛОС-АНДЖЕЛЕС — В настоящее время в Ханое, Вьетнам, Президент США Дональд Трамп и лидер Северной Кореи Ким Чен Ын встречаются на своем втором саммите. Оценивая итоги, как оптимисты, так и пессимисты должны сосредоточиться на трех критериях: необратимый прогресс на пути к формальному мирному урегулированию, денуклеаризация и потенциальная трансформация cеверокорейского режима. Оглядываясь назад, можно сказать, что, если неудачная дипломатия последних 25 лет чему-то нас и научила, так это тому, что денуклеаризации не будет, если для начала не прекратить враждебные отношения между Соединенными Штатами и Северной Кореей. Уже было продемонстрировано, что политика давления и сдерживания без политического участия порождает со стороны Северной Кореи недоверие и неоднократное уклонение от соглашений. К счастью, как Трамп, так и Ким заявили о готовности двигаться к более мирным взаимоотношениям между США и Северной Кореей, и до саммита в Ханое были сообщения о том, что Трамп предложит Ким официальное заявление о прекращении Корейской войны. Но для полной нормализации потребуется время. После тайной поездки в 1971 году советника США по национальной безопасности Генри Киссинджера в Пекин США потребовалось еще восемь лет дипломатии для нормализации своих враждебных взаимоотношений с Китаем, когда в 1979 году президент Джимми Картер предоставил Народной Республике полное дипломатическое признание. Дипломатия с режимом Кима требует того же уровня терпения. Как минимум, совместное заявление об окончании Корейской войны позволило бы создать представительства США и Северной Кореи в Пхеньяне и Вашингтоне, округ Колумбия, соответственно. Это имеет немаловажное значение. Безусловно, существует множество споров о потенциальных затратах и выгодах мирной декларации, при этом некоторые опасаются, что это могло бы ослабить союз США с Южной Кореей. Но до тех пор, пока Южная Корея и США разделяют видение будущего своего альянса, они могут предпринимать шаги для обеспечения того, чтобы мирная декларация стала источником стабильности, а не неопределенности. Уже почти семь десятилетий альянс США и Южной Кореи достаточно устойчив, чтобы суметь адаптироваться к новым международным условиям, сформированным безъядерной и мирной Северной Кореей. Что касается денуклеаризации, многие ожидают, что Ким вскоре пригласит международных инспекторов, чтобы подтвердить, что его режим необратимо демонтировал ядерную испытательную установку в Пунгье-ри и испытательный полигон ракетных двигателей в Тунчан-ри. Опять же это будет означать существенный прогресс. Но еще более важным критерием успеха станет ликвидация Центра ядерных исследований в Йонбене. Некоторые ученые называют этот объект дряхлым и бесполезным. Но ведущий ученый-ядерщик, который посетил Йонбен четыре раза, недавно сказал в интервью «Вашингтон пост», что считает его «сердцем их ядерной программы» и «большой, большой проблемой». Вывод из эксплуатации Йонбена под надзором международных инспекторов создаст важный прецедент для других скрытых объектов в будущем. А согласие Кима на замораживание производства расщепляющихся материалов и на «дорожную карту» для будущих переговоров заставило бы даже пессимистов признать, что саммит был успешным, и что более прагматичный подход США — обмен действиями в ответ на действия — привел хотя бы к некоторому прогрессу в деле денуклеаризации. Заключительный вопрос состоит в том: поменяется ли сам северокорейский режим? Удовлетворение первых двух критериев должно создать условия для того, чтобы Ким постепенно двигался к модели авторитарного развития, как это сделали Вьетнам или Китай. Сложно сказать, насколько активно он рассматривает возможность такого перехода. Но стоит отметить, что, хотя Ким не приватизировал средства производства, он позволил рынкам играть гораздо большую роль в экономике Северной Кореи, чем когда-либо сделали его отец и дедушка, Ким Ир Сен. Например, рост Донжу, класса нуворишей «властителей денег», изменил динамику политической экономии Северной Кореи и преобразовал взаимоотношения между режимом и народом. Ким Чен Ир попытался подавить этот новый класс провалившейся валютной реформой в ноябре 2009 года. Но его сын, похоже, принял их либо по собственному выбору, либо потому что внутриполитическая динамика и все более жесткие международные санкции вынудили его это сделать. Заглядывая в будущее, многое будет зависеть от того, согласятся ли США и другие богатые страны помочь Киму стать лидером развития в образе Дэн Сяопина, архитектора великого «открытия» Китая после 1978 года. Если это действительно тот курс, который наметил Ким, у международного сообщества нет веских причин стоять на его пути. Наоборот, мы должны разработать конкретные инициативы, чтобы помочь ему воплотить в жизнь свои планы. В связи с этим можно надеяться, что Трамп сделает первый шаг, предложив поэтапное снятие экономических санкций в обмен на подлинные шаги режима Кима в направлении денуклеаризации. Более того, при ослаблении санкций исключения для межкорейских проектов развития должны стоять во главе списка. Кроме того, многосторонние финансовые институты должны будут обучить северокорейских бюрократов и студентов работе с международными финансами и рыночной экономикой. На самом деле это не терпит отлагательств, поскольку без необходимых знаний экономическое преобразование Северной Кореи никогда не сдвинется с места. Что может быть лучше, если саммит в Ханое включит соглашение об облегчении обмена информацией и опытом. Но независимо от результатов саммита, настало время принять более широкие и всеобъемлющие рамки для оценки результатов американо-северокорейской дипломатии. Если судить о том, что происходит в Ханое, по критериям прошлого, то успех можно ошибочно принять за провал. Юн Ён-кван — бывший министр иностранных дел Республики Корея, почетный профессор международных отношений Сеульского национального университета.
Следующая похожая новость...
