День рождения на краю смерти. История Бориса Сребника, выжившего в гетто - «Политика»

Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 18-19 08/05/2019 Великая Отечественная война «Полицаи развернули нас лицом к кустам и передёрнули затворы. Нас было 10 детей. Не заплакал, не закричал, не стал звать маму и просить пощады никто». «Ужас гнал нас в бездну». Семьи, которые избежали фашистских концлагерей Подробнее «Я живой или мёртвый?» «Однажды вблизи товарной станции меня заметил немецкий солдат и с пистолетом погнался за мной. Спастись можно было, только перемахнув через забор, но в нём 3 метра. Одна доска была короче других — и я удрал в эту дырку. Когда позже вернулся на это место, не смог даже втиснуться в неё.» Он мог бы выбрать днём своего рождения и тот октябрьский день, когда пошёл в город один: у Майка окончательно оторвались подошвы на ботинках. Вечером 9-летний Боря вернулся в гетто. Гетто больше не было. «Всех жидов порешили», — сказали стоявшие у оцепления жители города. Не было больше Майка — как и ещё 100 000 человек, в конвейерном порядке уничтоженных за эти 2,5 года на перекрестье нескольких улиц Минска. И только в «малине» под еврейским кладбищем ещё оставались полтора десятка человек — они просидят там почти год, до прихода Красной Армии. Все эти дни стали его вторыми — а затем, третьими, четвёртыми — днями рождения. Как и тот, когда ещё один уцелевший парнишка, Еська (ему было 12 лет), повёл прочь из оккупированного Минска еврейских детей («Нас было девять мальчиков и одна девочка, Майя, Еськина сестра») в лес, к партизанам. На третьи сутки их остановил полицайский патруль: «Развернули нас лицом к кустам и передёрнули затворы. Никто из нас не заплакал. Только было так горько: неужели всё напрасно?!» — «Ладно, пацаны, у нас есть селёдка, а у вас хлеба часом не найдётся?» — переодетые партизаны оставили шутки, помогли перебраться в расположение отряда. До конца войны Боря пробыл в 5-м отряде 2-й Минской партизанской бригады. Перед приходом Красной Армии фашисты чистили леса от людей. «Мы ушли на болота. Прятались в трясине несколько дней, стояли, раскинув руки, чтобы не засосало, пили воду из луж. Потом попали под такой огонь, что я лежал и щипал себя за кожу: не мог понять, живой я или мёртвый. Из всех детей, выведенных из гетто, с болот не вернулся только Еська». Борис Сребник мог выбрать любой из этих дней для записи в паспорте в качестве своего дня рождения. Но он выбрал ничего не значащее 29 декабря — день, в который просто никто не умер. После войны попал в детский дом, пошёл в 1-й класс. В 3-м классе начал работать. Помощником киномеханика, слесарем, токарем. Окончил Белорусский институт народного хозяйства, поступил в аспирантуру МГУ. Защитил диссертацию. Женился. Стал профессором Финансового университета при Правительстве РФ. Преподавал в качестве приглашённого профессора в университетах США и Израиля. «Что ж, это всё жизнь.» — задумчиво в мириадный раз рассматривает Борис Сребник свои ладони. У него мягкая улыбка, мягкое сердце и много сил. Потому что во всём есть для него смысл. В каждой минуте жизни — тот смысл, которого не было ни в одном из тех дней, что не стали днём его смерти. Обреченные. Как жили и умирали узники Брестского гетто Подробнее В Москве живут 10 бывших узников Минского гетто. В Белоруссии — 56. Четверть века назад, в октябре, на тризне по никогда не увидевшим мира Сребник встретил седую женщину. Это была Майя. «Как жаль, что твой брат погиб.» Женщина крикнула в толпу: «Еська, тут Боря из 5-го партизанского!» Все эти годы Борис Сребник и Иосиф Левин часто звонят друг другу, линия Москва — Стэнфорд. «Привет! Как жизнь, спаситель мой?» Жизнь продолжается.